Олег Никитин - Одноклеточный

Чем ближе мы подбирались к «Крысобойне», тем крепче я опасался Шрама. Даже стал подозревать, что погорячился, созвав камайну на расправу. Но возвращаться было поздно. Я и не заметил, как мы уже миновали кафешку и очутились возле бывшей кутузки.

— Чипаня, остаёшься рядом с байками, — скомандовал Тони и спрыгнул на землю. — Бей любого на поражение, если лапу поднимет, и сигналь.

По холодному и тёмному пустырю дул ветер, он нёс снежную пыль и запах гари. Стена ангара перед нами внезапно вспухла от внутреннего взрыва и осветилась красным. Жесть будто просвечивала. Тут я обратил внимание, что вокруг на сотни метров никого нет, даже хобо. И возле костров никого не было. Словно объяснение этому, в ангаре гулко застрекотал пулемёт, а вслед за тем кто-то заорал злобные ругательства.

— Круто разбираются, — злорадно прошептал Тони и стал раскладывать квадроцикл, словно древний фотоаппарат. — Он точно внутри?

— Если уже не выбрался через крышу. — Я показал наверх, в сторону окошка «своей» камеры.

— Иди туда, — сказал он. — Если встретишь, дай знать. Тогда я буду ждать его здесь. Не спугнёшь?

— Постараюсь…

— Всё поняли, камайну? Уйдёт живым — разгоню банду, ясно? Точнее, если кто-то будет в этом виноват. Всё, разбираем пушки.

Они с Грибом споро разложили байк и превратили его в что-то вроде турели на колёсах. И креслице было с прицелом, и разные пульты с рукоятками — даже стволов было несколько, и они угрожающе жужжали, нацеливаясь на ангар. Я словно примёрз и глядел на эти дела открыв рот.

— Отличная штука, — заметил Минору. Он успевал возиться со своим байком — снял выхлопную трубу и теперь монтировал из неё гранатомёт. — Оптика что надо, в том числе инфракрасная. Дальность до цели определяет будь здоров — лазером. Визирный канал, прицельная марка и всё такое.

— Дуй наверх! — прикрикнул Тони.

И я пошёл в кутузку. Там было почему-то тихо. Народ, похоже, попрятался по углам и не рисковал высунуться наружу. Только на втором этаже мне попалась та же самая китаянка, которая сдала мне камеру. Дверь её была открыта, изнутри задувал холодный ветер.

— Что происходит, мистер? — сварливо спросила она и вцепилась мне в суйкан. Потом перевела взгляд на пистолет, что я держал в руке, и отступила назад. — Не позволю устраивать перестрелку на моём этаже! Даже не пытайтесь! Немедленно спрячьте оружие, господин, или я буду жаловаться в куяксё. Это все ваши друзья там?

— Где?

— Внизу, где же ещё? В жестяной пристройке! Грохот, выстрелы! Пыль столбом! Как вы только посмели? Разбирайтесь на пустыре, пожалуйста!

— Обасама, дайте мне пройти.

Я отодвинул китаянку и вошёл в камеру. Ничего с того дня, когда я побывал здесь впервые, не изменилось. Я протянул руку и нащупал в пыльном слое «жучок», потом спрятал его в карман.

— Вы меня поняли, мистер? — наседала сзади камадо. — Сообщите вашим друзьям, что я сейчас позвоню главе нашей диаспоры.

— Урусай, обан! — разозлился я. — Это не мои друзья. Они-то как раз и хотят наказать тех злых парней, что засели в ангаре. Если вы сейчас уйдёте к себе в квартиру, обещаю всё уладить. Икинасай! А то словите шальную пулю.

К моему удивлению, тётка заткнулась, даже на «старую каргу» ничего не ответила. Она свирепо зыркнула на меня и ушла.

А я сунулся к окошку. Прутья и в самом деле были переплавлены возле стыков со стеной и сейчас лежали на полу. Пролезть через дыру можно было, хотя и с трудом. Я встал на «подоконнике» на коленки и выглянул наружу, очень аккуратно. От одного из штырей, оставшихся от решётки, вниз тянулся тонкий стальной трос. Он пропадал в крыше ангара. В круглой дыре с рваными краями. Будто огромный кусок жести вырвало снарядом, выпущенным из пушки. Или не пойми чем очень большим. В дыре было полутемно, из ангара поднимался едкий дым. Кажется, я заметил чью-то ногу в крови.

Потом я посмотрел направо. Камайну уже окружили цель, видимо, потому что увидел я только одзи на его четырёхногом роботе-убийце. Он уже вплотную подобрался к ангару и поливал его из какого-то бесшумного и невидимого оружия. Я так подумал, потому что он азартно дёргался всем телом, словно его била отдача.

«Что там происходит, симатта?» — подумал я. Будто Шрам не вполне рассчитал свои силы и напоролся на куда более крепкую оборону, чем он ожидал встретить.

Я поглядел на экран смарта. Голосовой диапазон был блокирован, и я вспомнил, что так и не включил его. Ну и ладно. Потом я перевалился через край окна, ухватившись за трос, и повис над крышей ангара. Ледяная сталь врезалась в ладони, и нестерпимо захотелось выпустить её. И чего мне только не сиделось в камере? Перебирая руками, я спустился на пару метров и встал на жесть. Она дрогнула под ногами и прогнулась. Я вытянул руку с пистолетом и заглянул в дыру. Подо мной валялись обломки старой мебели, каких-то ящиков и слесарного хлама. Всё это дымилось, словно тут разлили кислоту. Нога в сапоге и обрывке штанины и в самом деле торчала из-под стеллажа, но самого тела почему-то видно не было. Я чуть не стравил прямо на этот сапог.

Торчать тут не было смысла, и я подтянул к себе трос, чтобы спуститься ещё ниже. Внезапно раздалась беспорядочная стрельба, а потом резкий окрик Тони:

— Прекратить!

Я прыгнул и ударился пятками о бетон. Проклятая нога так и норовила попасться мне на глаза. Я зачем-то пригнулся и пошёл в сторону выхода из этой разгромленной комнатушки. Уже очень скоро я понял, что сильно погорячился. Сразу за порогом с наружной стороны находилось куда большее помещение, и оно тоже превратилось в свалку. В стенах зияли крупные дыры и отверстия поменьше, густо как в решете. В паре метров передо мной валялся на боку коричневый контейнер в пятнах ржавчины.

— Рад тебя видеть, дружок, — сказал Шрам.

Он сидел, прислонившись спиной к этому контейнеру, и держал пистолет направленным мне точно в нос. Левой рукой он что-то подтягивал на бедре. И при этом морщился. Рядом с ним на бетоне виднелось пятно крови. Шлем он снял и положил рядом с другой стороны.

— Не думаю, что там остался кто-то живой, — продолжал он. — Похоже, прикатили какие-то ублюдки и добили раненых.

— Что с твоей ногой?

— Из гранатомёта подстрелили, коно-яро, — выругался Шрам. — Но это ничего, через полчаса затянется, костюмчик поможет…

— А где Давид с младенцем?

— Эге, — погрозил он мне пальцем и усмехнулся. — Это моя добыча, помнишь?

Вдруг из-за контейнера послышались голоса камайну, их удивлённые возгласы и злорадный смех. Я похолодел, глаза Шрама сузились, а дуло его пистолета словно впилось мне в пупок. Я как будто почувствовал его холод на своём животе.

— Собако-львы? — выдохнул он. — Вот, значит, как ты ценишь мою доброту. — Язык у меня примёрз к нёбу. Не знаю, что бы он сделал, издай я хотя бы звук, так что я молчал. Да и вообще не мог говорить, если честно. — Сюда, — прошипел раненый и нахлобучил шлем.