Олег Никитин - Одноклеточный

Погода сегодня была не очень — с моря дул порядочный ветер, и на мол накатывались пенистые верхушки волн. К тому же летела какая-то снежная крошка.

«Хана» походила на лежащий гигантский мяч для регби, только со срезанным боком. На плоской верхушке этого «мяча» были разные летние постройки — беседка, хибати, рубка с огромным штурвалом, оптическая антенна… Стоял прикованный к поручню водный скутер. А на самом носу корабля торчал покровитель путников на воде — ками Сумиёси из голубого пластика. Я его сразу узнал, недаром храмы посещаю. Под мышкой бог держал чучело рыжего кота, очень толстого и хвостатого.

На палубе никого не было, холодно же.

Я прошёл по пандусу к задраенной двери в боку и дёрнул ручку. «Хана» почти не качалась. Скорее всего её жёстко закрепили к донным держателям — иначе тут у всех бы несварение желудка случилось. Когда я вошёл, на меня обрушились музыка и запахи ароматного дыма и гохана.

— Хисасибури нэ, Егор! — обрадовалась Херми. Она спускалась по спиральной лесенке и прямо с неё прыгнула мне на шею. От неё пахло травой и пивом сразу. Обхватив меня ногами и руками, Херми присосалась к моему рту и высунула язык. Но я плохо поддавался. — Ты чего хмурый? Я тебя в иллюминатор увидела, встречаю, а ты как варёный кальмар.

— Ковш погиб.

— Гомэн… — Она тоже на секунду опечалилась, потом спрыгнула и стала стягивать с меня плащ. — Давай раздевайся, а то сопреешь.

Заодно я снял чапсы и байкерсы, не таскаться же в грязных ботах. На Херми был джинсовый комбинезончик, весь в наклейках, с лямками на спине. Под ним виднелась красная майка. Херми была хоть и худая, как столб, а талию ремешком обозначила — даже получилось, по-моему. И всё равно мальчишка мальчишкой.

— Флора тоже хотела со мной побежать, только Гриб её не отпустил, они с Тайшей гохан лепят. Чуешь палёную криптомерию? А мне поручил, чтобы я тебе яхту показала. Заблудишься ещё. Ты уже экстази закинулся?

— У меня кончились.

— Ладно, я тебе дам. — Она достала из кармашка пластиковый пакетик с несколькими таблетками и вынула одну штуку, потом положила её мне на язык.

— А другие ребята уже приехали? — спросил я. — По-моему, все байки уже тут.

— Пеца ещё нет и Минору. Пец опаздывает, а Минору к четырём приедет. Как тебе запах от меня, нравится? — Она придвинулась и подняла руки, а я вежливо принюхался, но ничего особенного не разобрал. — У меня в одежде капсулы с половыми феромонами зашиты, сейчас они должны лопаться и выделять жидкость. Неужели не чувствуешь?

— А, вот в чём дело! — изобразил я понимание. Мне ничего не стоит, а девчонке приятно.

Тут всё блестело, как надраенный хром, но материалы были какие-то сложные, смешанные. По-моему, из кедра или ещё какого дерева многое было сделано, и ещё из стекла. На ощупь дерево как настоящее, шершавое. А стекло вообще везде вставили, в каждый стул и переборку, и на потолке матовые панели лампы закрывали. На этом уровне, где мы прогулялись, было штук десять кают, и везде попадались плетёные столики и кровати. Стулья с прозрачными сиденьями и стальными ножками, трюмо, декоративные плитки… У меня просто в глазах зарябило от бликов.

— Муранское стекло, — пояснила Херми. — Тут оно везде, только с разным напылением.

И библиотека попалась, я заинтересовался и провёл рукой по корешкам старинных дисков. Мифы и предания «Кодзики», поэтическая антология «Манъёсю»… Но особенно много юридических томиков было, «Шестизаконие» какое-то. Херми сказала, что папаша у Гриба корпоративный адвокат.

Одну каюту превратили в тренажёрный зал, зеркал здесь была туча. Наши отражения смешно забегали по стенам.

— Вот бы где потренироваться! — восхитился я. — Отличный додзё. А то сегодня перед голиком руками махал, скучно.

Херми взяла было штангу за конец, но не сумела приподнять её. Зато у меня это получилось, но я не стал ею размахивать, чтобы случайно что-нибудь не разбить. Прямо музей зеркал какой-то. Хотя скорее всего они были неразбиваемые или даже металлические.

Все двери тут украшали цветные картинки с утками, тиграми и лотосами. Мне впаянные в них листья понравились. А по стенам висели нескромные картинки и пейзажи. Херми сказала, что это старинные копии с картин первых дзэнских художников. По мне, что Минтё, что Као Нинга — одинаковые, как яйца, но она их различала. Ещё она Гёкуэна Бомпо назвала, и я припомнил, что репродукция этого мазилы у нас в доме висела. По-моему, чёрно-белые картинки тут не слишком удачно приткнули. Но я знал, что ничего не понимаю в интерьерах, поэтому не подумал критиковать. Хотя кленовые бонсаи мне понравились, тут их несколько штук было в разных местах.

Одна каюта походила на лужу, в которую падает с утёса вода. Только всё тут было застывшее, а «движение» передавалось светом. У меня чуть голова кругом не пошла, когда я тут очутился! И мебель тут была под стать, такая же волнистая и яркая. А шум падающей воды? В общем, это было круто.

— Это же гостевой уровень яхты, — объяснила девушка. — И здесь надо медитировать.

Она растянулась на низкой кровати в форме павшего листа и сделала вид, что погрузилась в нирвану. Я как заворожённый сел на витое металлическое кресло и будто утонул в нём, совсем его не ощутил. Закрыл глаза и стал слушать шум текущей воды. Он был ненавязчивый, звучал будто в отдалении. Тут Херми уселась на меня, как на стул, и задумчивый настрой с меня слетел. Она раскинула руки и положила голову мне на плечо.

— Так лучше медитировать! — заявила она и что-то включила. Кресло стало затягивать в «водоворот» посреди каюты, но очень медленно. Потемнело, и на фиолетовом потолке стали проскакивать голубые молнии. — Ну как?

— Нормально…

Девушка поёрзала, устраиваясь, и разложила мои ладони по-своему — одну пристроила себе на грудь, а вторую между ног. У неё там на комбинезоне, кажется, магнитная молния была, чтобы в тойрэ удобнее ходить было. Интересная у нас медитация выходила. Данкон подумал, что ему готовится дело, и стал надуваться, хотя я старался ему не позволить. Ничего не помогло. Да и не могло помочь, я же экстази проглотил. Теперь так и будет торчать, если ничего с ним не сделать.

И Херми тоже поняла, что под ней бокки возник, хихикнула и приподняла кэцу, чтобы молнию на комбинезоне расстегнуть. Заодно и меня подготовила.

— Ты станешь первый и последний, — нервно сказала она.

Через пару секунд она вскрикнула, вцепилась мне в руку и поцарапала ногтями. И тут я понял, что она совсем со своей смазкой не возилась, и её странные слова опять прозвучали у меня в ушах. Тёплая капля проникла сквозь волосы на моём бедре. Херми приподнялась и опять опустилась, потом ещё и ещё и каждый раз вскрикивала, будто её кололи чем-то острым.