Николай Полунин - Роско планета Анджела

— Да, я иду к Наставнику Скину, и тебе вовсе не нужно быть со мной сейчас.

— Ты будешь говорить им всем словами? Прости, прости.

— Я по-другому не умею.

— Ты злишься?

— Начинаю.

— Роско, ну почему ты всегда такой мрачный? Какая у тебя интересная одежда! — Нока решила, что тонко переводит тему. — Там, на планете, все одеваются так?

— Некоторые еще более так.

— Что? Я не…

— Вот видишь, не все можно сказать словами. Нам сюда.

— Роско, не злись. Я не люблю, когда ты злишься.

А знаешь, Краас построил себе новый дом. Он откололся от открытой семьи и заключил стандарт-годовой брак. Дом, говорит, выстроил для новой жены. У него пятая по счету. Я ее видела — настоящая красавица, ты обязательно влюбишься. Я сама в нее была чуточку влюблена. Хотя мне до нее далеко.

Роско бросил короткий взгляд на щебечущую Ноку. У нее были черные свободные волосы и черные, как агаты с горного озера Кан, продолговатые глаза. Прямой нос и сочные полные губы, открывающие белоснежную улыбку.

— Краас — длинное имя, из Переселенцев. Да я и так помню. Зачем Переселенцу новый дом и новая жена? Накануне…

— О, ну это же было почти сразу, как ты отправился, Роско. А Краас сказал, что хочет оставшееся время на Земле провести с любимой женой и оставить после себя наследника.

— И как, получилось?

— Еще нет. Похоже, она — ее зовут Ива — не особенно горит желанием. А так у нее останется грандиозный дом. — Нока хихикнула.

— Где это?

— На синем побережье. Искристый пляж, помнишь, мы бывали там?

Да-да, кажется, он что-то припоминает. Полеты на досках в длинном прибое. Ровный пассат шевелит твердые постукивающие листья пальм. Над Срединным морем царит климат тропиков. А еще можно отправиться к известному Серпантину на ближайших отрогах Хребта Инка, вот только он сомневается, что после проведенных планет-месяцев под секущим лицо ледяным ветром и в липком поту под шкурами ему скоро захочется видеть снег…

А ведь что-то там было еще. Что рождается в человеке, когда сидишь в относительном тепле и безопасности, а снаружи воет ветер.

Чувство родного очага…

— Я помню, — сказал Роско. — Там хорошо. Рядом, по-моему, роща этих самых древних деревьев… эвкалипты. Угу. — Теперь он окончательно вспомнил. — Как это Краасу разрешили там ставить дом?

— Да уж, видно, разрешили. Краас будет старшиной Переселенцев на этой планете. Ты уже назвал ее как-нибудь?

— Это придумают после.

— А планетники? Как они выглядят? Сильно отличаются от нас? Хотя это, конечно, не имеет значения.

— Почти совсем нет, — сказал Роско чистую правду. — Совсем, можно сказать, не отличаются.

— Ну, тогда Переселенцам будет легко, — сказала Нока с важным видом. Роско, поворачивая вслед за изгибом коридора, оглянулся на нее.

— Ты думаешь, будет легко? Думаешь, никакого значения не имеет?

— Разве бывало иначе? — Продолговатые, из горного озера Кан, агаты безмятежно распахнулись.

Роско не ответил не потому, что ему нечего было сказать. Он просто не успел.

Впереди коридор в невесть какой раз ответвлял боковые ходы. Они были значительно уже, правый вроде бы заканчивался близким тупиком. Свет из тупикового рукава вдруг резко усилился, одновременно становясь из теплого желтого ярко-зеленым, как молодая зелень.

«Собственно, почему — в невесть какой раз? В сорок четвертый на одиннадцатом уровне, если считать от порта с «корабликом» и если я не перепутал нигде повороты».

Роско думал так, а сам уже прижимал Ноку позади себя, распластавшись по правой стене. Быстро оглянулся. Коридор обратно шел, чуть спускаясь, длинный, прямой, бежать не было смысла.

Бежать в любом случае нет смысла. Остается надеяться, что пронесет, как с Роско уже бывало. Свечение, усилилось до ярко-голубого.

Роско постарался, чтобы от него исходили уверенность и сила, которые Нока обязательно воспримет. «Разговаривать словами» в этот момент не стоило.

— Ро…

Он надавил ей на плечо. «Все хорошо, — повторил мысленно, — все в порядке. Ничего не бойся. Это сейчас пройдет».

Девушка послушно замерла. Нужно было только не двигаться и ждать.

«В «лабиринте» наверняка полным-полно загадок, — размышлял Роско, чтобы отвлечься, — я не вижу и малой части. И не хочу. Недаром отыскал и теперь хожу только этим путем покороче. С меня хватает моих высадок, всего, что я имею там. А потом еще и здесь. «Лабиринт» вообще не нормален. От центральной оси, куда меня доставляет «кораблик» и где вообще не должно быть никакого веса, я должен, спускаясь — именно спускаясь, по внутренним ощущениям, — набирать его. А я иду, как просто по твердой дороге. Кто, интересно, кроме меня, понимает это на Земле? Наставники? Вряд ли. Не разобраться мне, видно, никогда».

Сияние сделалось нестерпимо белым. Прибавился гул — ощущение, как будто ты внутри гигантского колокола. Роско испытывал похожее однажды. Плато Кан знаменито не только озером посредине, но и древним огромным колоколом меж трех каменных столбов.

«И сейчас будет запах… вот он. Свежо и резко. И быстро пойдет на убыль… уже пошло. Ну, все».

— Ну, все, можно идти. Пошли, пошли, хватит дрожать.

Нока судорожно вздохнула, приложила руку к груди.

— Что это было?

— Понятия не имею. Было — и прошло, и хорошо, что прошло.

— Это… как будто из стены в стену лился поток пламени. Совсем белого и странно холодного. Он не обжигает, ты почувствовал?

— Ничего я не почувствовал, — Роско снова начи нал испытывать досаду. — Просто в «лабиринте»… бывает.

— Такое?

— И такое тоже. Ну, ты идешь, или остаешься, или еще чего? Лучше — еще чего. Как ты все-таки меня вычислила?

— И ты не знаешь, что это такое… — Нока рассматривала Роско с новым интересом. — Тебе, по твоим же собственным мыслям, «не разобраться никогда». А на счет Папаши Скина — все так, как я говорю.

Роско, окончательно помрачнев, двинулся вперед. Он так и не привык относиться спокойно, когда ему тыкали в нос его собственной неполноценностью перед другими. Для всех он был открытой книгой, которую может читать каждый, сам для нее, книги, оставаясь недоступным. Какое его дело, что между собой-то люди так общаться привыкли, но ведь то на равных! Но такова уж судьба Роско.

Проходя поперечный тоннель, где только что лился молочный огонь, Роско невольно задержал шаг, вытянул шею, заглянув по обе стороны в глубину. Такие же коридоры, только меньшего сечения, вот и все.

— Никакая ты не открытая книга, дорогонький мой Роско. Просто я испугалась. Терпеть не могу, когда пахнет — бр-р! — как в грозу. Ну, с запахом-то мы сейчас…

Роско втянул ноздрями моментально возникший вокруг них букет цветущей лалы, цветущего веретенника и цветущих мелких роз — Нока окружила их своей любимой гаммой.