Николай Полунин - Роско планета Анджела

Ива следила за Нокой тяжелым взглядом.

— Ивочка, признайся, сколько у тебя уже ничего не было с твоим Краасом? Страндарт-месяц? Два? Больше? И ни с кем, да, дорогая? Я тебе сочувствую. Конечно, Ява — отзывчивая девушка, но ведь она не заменит того, чего хочется тебе. К тому же Сиинт… Попробуй его, он ничего. Молод, полон задора. И не разделяет дурацких предубеждений против чересчур увлекающихся… — Нока выразительно поглядела на шкафчик в углу. — Краас сейчас беседует с Наставником. Будет интересно узнать, о чем там у них речь. Остальные совсем даже не на той стороне моря и не за нимаются обычными играми, а каждый сам по себе готовится к Переселению. Вот видишь, как полезно знать больше того, что тебе просто говорят. Бедная Ивочка… Да, твой сынок снова переусердствовал и слишком, как ты выразилась, много «добавил». Бродит по саду, разговаривает с птичками и зверьками. Ты бы не меня, а его как-то ограничивала, что ли. Совсем ведь по-человечески разучится.

«Да уберешься ты когда-нибудь? Гадина этакая!»

— Уже, уже. Поделюсь только напоследок, как с подругой. Сиинт, при всех его достоинствах, тоже не очень. Мужчины у нас все-таки скучноваты. Потому что однообразны, все как один — напор, сила, скорость. Никакого воображения. Вот Роско — это да. Что же ты не использовала свой шанс, когда вы с ним вдвоем оставались?

Ива коротким движением без замаха швырнула стаканом в Ноку. Та без труда увернулась, но на белой ткани расплылись вишневые пятна. Стакан не разбился, угодив в портьеру и на ковер.

— Эй, Ивочка, — мурлыкнула Нока от двери, — а у тебя эта штука, — и длинный палец протянулся в сторону шкафчика с коробочкой, — не самого лучшего качества. По старинке приготовлено. Сейчас делают куда лучше. Но уж ты, видно, к чему привыкла. Я могу помочь, если хочешь, а то ведь остаточное действие накапливается незаметно. Такие, как Ольми, рождаются. Да и самой…

— Проваливай, мерзавка, или я!..

— Страшно! — безмятежно сказала Нока. Она не стала выходить в двери. Представила себе заветный уголок Искристого и неуловимый миг спустя очути ласьтам. Среди бархатных занавесей в гостиной Ивы недолго еще плавал смешанный букет запахов роз, лалы и веретенника, и еще чего-то немножечко острого, мускусного.

Нока тоже чувствовала беспричинные раздражение и злость. Сорвавшись на Иве, доведя ту до белого каления, Нока получила удовольствие и почувствовала легкость. Но ненадолго. Хотя к числу несомненных удобств при общении с Ивой Краас, безусловно, относилось то, что тебя не изобличат, например, в прямой лжи. Со всеми остальными людьми, по крайней мере с подавляющим большинством, это было бы затруднительно, почти невозможно.

«Почти, — нежась, думала Нока. Вздохнула про себя и рассмеялась собственному притворству. — Бедная Ивочка, как многого ты лишена. В определенном смысле вы с Роско друг другу даже подходите». Нока сбросила одежду, растянулась под палящим солнцем на искристом песке. После недели дождей облака уползли в сторону. Поднимающаяся стена моря просматривалась до солнца и выше. Оно блестело нестерпимо, Нока прикрыла глаза рукой.

«Не видать тебе Роско, Ивочка. Не дам, и не меч тай.»

Прошелестело. На Ноку пала тень. Искрящийся песок удивительного пляжа скрипнул. Запах свежей хвои и полынная горечь.

— О, Флайк! — сказала Нока, не поднимая век. — Ты кстати. Крааса все еще наставляют? Окунемся?

— Все еще. Что-то нет у меня желания окунаться.

— Да уж я чувствую, какие желания у тебя есть.

— Ты лучше взгляни…

— Нет, Флайк, нет, иди в море. Остынь. И не заставляй меня убегать, я только-только разнежилась, и мне здесь нравится. Возможно, позже…

…Оставшись одна, Ива посидела, сжимая подлокотники и настраивая себя на необходимость успокоиться. Ей, конечно, не удалось. Тогда, собравшись с силами, она поднялась и прошла до шкафчика в углу.

Вторая порция произвела обычное целительное действие. Из тела пропала вата, в глазах прояснилось. Никаких колокольцев, звенящая упругая бодрость. Ива спустилась в большой нижний холл, с минуту постояла, размышляя. В сад идти не хотелось. Там Ольми, а к сыну Ива испытывала стойкое отвращение. Ей казалось зачастую, что она просто не могла быть матерью этого омерзительного существа. Мужчина, бывший отцом Ольми, ушел в Переселение за два стандарт-месяца до того, как Ольми должен был появиться на свет. Ива почти не помнила его.

Нет, в сад она не пойдет. Помимо того, что там имеется возможность наткнуться на Ольми, беседующего со своим вечным идиотским выражением с каким-нибудь цветком, в саду еще и не пройдешь мимо Краасова флигеля, где производятся его зелья. Не набредешь прямо, так достанет запах. Против этого Ива тоже была бессильна.

На столике для напитков, стоящем на веранде, Ива приметила незнакомый кувшин с фиолетовым содержимым. Опять новое. Она плеснула на пробу. Недурно. И крепко. Надо прихватить с собой.

«Уйдет Краас, и кто будет готовить всевозможное питье? Ну да там у него, кажется, запасы. Или найдется еще кто-нибудь. Скорее бы. До чего он надоел. Он и все они, помешанные на культе здоровья и силы. В Парк Грез не сходить. Ближайший Парк — возле Сухих озер Юга. Для них-то всех значения не имеет…»

Для Ивы Краас расстояния на Земле значение имели.

В той стороне, где на сверкающем песке пляжа были сложены яркие доски для катания на волнах, возникла компания из десятка мужчин и девушек. Ива, кажется, ни с кем не была знакома. Помахав издали, ушла обратно в дом. Снова гости. Гости Крааса. Гомоня, они прошли на противоположную сторону веранды и устроились там. Иве были слышны голоса.

— Дурацкий день какой-то сегодня. Ничего не получается. Попробовал пораньше сделать комплекс — выдохся на половине, да и половины не сделал. По пробовал покрутиться просто так, для разминки — запястье растянул.

— А я третьи сутки злой хожу неизвестно на кого. На тебя вот сейчас — и то злюсь.

— Ну, на меня-то, положим, не за что.

— Я и говорю, не за что. А я злюсь.

— Фиира вообще неделю не спит.

— Что это он?

— Не может — и все.

— Нервничает перед Переселением. А чего, спрашивается, нервничать?

— Ты, что ли, не нервничаешь?

— Абсолютно спокоен.

— Ну-ну. Горнист.

— Мальчики, давайте о чем-нибудь повеселее. Если и мы к вам присоединимся, вместе начнем свои настроения рассказывать…

— Нет, погодите, это что-то действительно странное. За последние дни с кем ни повстречаюсь — все жалуются.

— На что?

— Да неважно, на что. Всяк на свое. Я говорю в общем.

— Фиира новую картину никак не закончит. Боится не успеть.

— Он художник?

— Не сказала бы я, что такой тип похож на художника. Вечно пьяный.

— Зато у Крааса всегда весело.