Николай Полунин - Роско планета Анджела

Анджелка задержалась возле сидящего неподвижно Ника Чагара, когда отец ходил вниз, а потом возился в углу у бочки.

— Последний раз я услыхала его вчера, дядя Ник. Наутро после сна про большую воду и деревья, каких не бывает. Разговаривали двое, Роско и кто-то с ним. И я. Так отчетливо, рядом прямо, коснись их рукой. Я в хлеву была у чап, больше — никого, мама Сиэна в доме, Дэна кормила маленького. И замолкло все как-то… Будто оборвалось на полуслове.

— Помнишь, о чем был разговор?

— Помню. Но главное — тот второй голос. Я его узнала.

— Ну и чей он был?

— Твой, дядя Ник, я не могла перепутать. Ник Чагар задумался с видом крайнего удивления.

Сначала их было восемь. Потом двое лишних отделились, повернули обратно, и их осталось шестеро. Шестерка — вот самое стабильное, самое подходящее и рациональное число. Они двигались цепочкой, друг за другом, и лишь время от времени то один из них, то другой рыскал в сторону, проскакивал зигзагом в коротком поиске и вновь возвращался на свое место в общем построении. А когда кто-то взлетал повыше и скатывался обратно, словно с невидимой горки, идущие следом повторяли его маневр, и вся цепочка изгибалась, как живая огненная змея.

Снег и тьма неслись им навстречу, но снега они не замечали, а тьмы не существовало для них. Равно как и света. Им было безразлично, день вокруг или ночь.

Зато они прекрасно ориентировались в состояниях окружающей среды. Предпочтительнее всего была газообразная, в ней они чувствовали себя привычно. В жидкой их движение замедлилось бы ненамного, и энергию им пришлось расходовать лишь чуть больше. Но они пока не встречались со значительными объемами жидкой среды и потому не могли сделать своих выводов. Твердую среду преодолеть было для них труднее всего, почти невозможно в случае, если это касалось стен Дома. Опрометчивый, решившийся на такое, терял всю энергию, обессиливал и умирал. И никто не помогал ему.

Однако вне Дома попадалось множество тел, не твердых и не жидких, проникать сквозь которые было не только легко, но и приятно. Именно для этого они, звавшиеся Новыми, Здесь Рожденными, и покинули сегодня Дом. И ни один из них, Здесь Рожденных, не знал свободы чистого пространства, где так редко попадаются скопления газа, жидкости и тверди. Справедливости ради надо сказать, что и предки их, называемые Старшими, и предки их предков не знали свободы и счастья полета в чистом пространстве. Такова была их жизнь.

Шестеро летящих во мгле (начинался рассвет, до которого им не было никакого дела) руководствовались ощущениями, полученными от органов чувств, абсолютно не соотносимых с теми, какие присущи созданиям из плоти и крови. Ощущения рождали эмоции, на эмоциях основывались устремления, из устремлений следовало поведение. Сегодня они вырвались из-под опеки Старших. Они нарезвятся вволю в открытой степи, про которую и знать не знают, что она — степь, и вернутся в Дом. Каждый из шестерых поддерживает постоянную связь с остальными пятью, не теряя при этом из внимания окружающий мир. А те, в свою очередь, при необходимости способны объединить свою энергию и переслать ее одному, где бы он ни находился. Все в шестерке равны и взаимозаменяемы, таково правило и естественное условие их существования.

Летящий впереди почувствовал преграду и за долю мгновения сообщил остальным. Цепочка огней развернулась, огибая вставшую на пути каменную остроконечную колонну. Это был как будто осколок, залетевший от общего нагромождения далеко на равнину. За иззубренной неровной гранью, утопая в снегу, шли те, кого шестерка так искала.

…Выступали вечером. Безумием было идти в ночь, в темную степь, в неблизкую дорогу. Нор так и сказал брату: «Не сходи с ума, не береди людей!» Но ведь и Сам Киннигетт ходил по дворам, заводил разговоры, призывал вспомнить обиды, нанесенные Городом, и притеснения, чинимые на Ярмарках жителям Скайлы, и несправедливости Города, захватившего лучшие охотничьи угодья, и, главное, говорил о погибших, которые требуют отмщения. Или хотя бы достойного возмещения, какого от Города Скайла не видела по сей день. И кричал всей Скайле:

— Смотри, Сай, смотрите, Гудис и Бета, смотри, старая Кво, смотрите, Раггаци! Не ваши сыновья, не ваши мужья и жены лежат там под снегом столько лет и ждут? Ждут, чтобы тот, кто убил их, пришел и повинился перед вами! Чтобы склонил голову и приставил к своему затылку ваш нож! Кво, у тебя был только один внук, прошли годы, но мы помним Вадиса-стрелка, никто не мог сравниться с ним в меткости. Помог тебе Управник К., когда не стало у тебя внука? Вадис с другими достойными искал у Города лишь малой подмоги, а чем ответил Город? Город убил Вадиса-стрелка, и теперь старая Кво ходит по чужим людям, живет и кормится из милости.

Город захватывает тропы, по которым проходят те стада, на кого охотились искони люди Скайлы. Город не пропускает к Скайле Большие Мхи, хотя раз от разу подтверждает со Скайлой договор, что каждое четвертое Поле — ее. Кузнечники и оружейники дерут вдвое, если видят человека из Скайлы. Так больше не может продолжаться!..

Его поддержали криками, в основном те, кто той короткой войны не знал. Передохнув, Сам Киннигетт продолжил:

— Мне скажут: все это было и прежде. А я скажу: ну и пора положить этому конец! Хватит охотникам Скайлы отбивать друг у друга добычу потому, что обиль ных мест больше не осталось. Хватит, чтобы наши женщины замерзали в степи потому, что не собрать мхов из тех обрывков, что докатятся до Скайлы после Города. Хватит, что людям Скайлы не появиться в Городе кроме как на Ярмарку, по милостивому разрешению Большого К.!

— Вол! — крикнули. — Ему и башку пора открутить!

— Я скажу вам, люди Скайлы, дурную весть. Весенней Ярмарки в этом году в Городе не будет. У меня точные сведения, они там решили ее не устраивать. Город сидит на своих запасах, как сиу на чужой добыче, и делиться не собирается. Он закрывает путь даже для честного обмена. Что делать людям Скайлы, спрашиваю я вас?

— Пойти и взять самим! И разделить между всеми по справедливости! — крикнули в ответ. И закричали все разом.

— Безумие, — сказал Нор стоящему рядом охотнику Донасу, — он хочет снова войны. Дон, ты же должен помнить, Город помогал Скайле во все времена.

— А! — махнул рукой Донас. — Времена! Какие еще времена, если у меня пятеро малых за штаны держатся, а дикие чапы ушли! И не куда-нибудь ушли, а вон, по большому кругу, и обратно возвращаются мимо Города, и что от тех стад останется на нашу долю?.. Пускай делятся! — заорал он вместе с остальными.

— И еще дурная весть, люди Скайлы. Управник Большой Вол окончательно снюхался с колдовским отребьем! То в Городе вольно проживают неизвестно какие чужаки. Подозрительные. А сейчас у них в Управном доме сидит Чагар — кто не знает, спроси у соседа, тебе объяснят, кто таков… Беда стала выходить в степь, люди Скайлы, и назвал к нам эту беду Вол Анджел! Но не все ему управничать в Городе! Охотники Города с нами! Завтра они ждут нас и присоединятся к нам. Нужно идти в Город и показать этому выхолощенному быку, чей голос звучит в Скайле и в самом Городе! В Город! Все, кто может носить оружие! В Город!..