Олег Азарьев - В толще льда

– Понимаю, – удрученно говорит Колесов. – Но американцы готовы вложить в это дело очень много долларов – если работа будет совместной и на равных. У нас от бюджета столько, сколько они предлагают, до самой смерти не дождешься. Сегодня американцы со своим руководством выясняют подробности. Вечером дадут ответ. Я им уже пообещал. К тому же, Петя, институту очень нужны деньги. Сам знаешь ситуацию. Тут не до славы – лишь бы выжить. Если понадобится, я даже продам находку. Черт с ней! Это не историческая ценность. И разрешение на вывоз я получу. Связей хватит.

– Да ты что!

– Ради тех условий, что я выторговал у американцев, я на все пойду, – упрямо заявляет Колесов.

– Черт возьми! – кипятится Свешников. – Такой шанс бывает раз в жизни!

– Петя! – пытается втолковать Колесов собеседнику. – Это шанс для института, чтобы выжить и дожить до лучших времен. Тут не до личных амбиций.

Свешников безнадежно махнул рукой.

– Единственное, что я могу сделать, – успокаивает его Колесов, – это вместо Еременко, которому вообще-то по рангу положено, назначить тебя в группу по совместной работе.

– Андрей, – доверительно говорит Свешников. – У меня есть возможность уехать – поработать на Нью-Йоркский университет. Но им нужно что-то привезти. Что-то сенсационное. А в Гарвард меня не приглашали.

– Хорошо – руководителем группы. Устроит?

Свешников снова безнадежно отмахивается.

– Дай мне только день для самостоятельной работы с находкой. И я на все согласен.

– Нет.

– Утро.

– Нет.

– Почему?

– Американцы не дураки. Догадаются, что мы пытаемся надуть их. Я на это пойти не могу. Даже ради дружбы.

– Хорошо. Я поработаю сегодня ночью, до рассвета. Пока ты будешь ублажать их на банкете. Будет же банкет?

Ректор коротко кивает. Свешников улыбается.

– А о том, где и что я делаю ночью, ты, разумеется, ничего не знаешь.

Молчание. Колесов пристально разглядывает окурок у себя в руке. Гасит в пепельнице, полной окурков. Рядом с пепельницей валяется смятая пачка из-под сигарет.

– Я не сказал "да"… – говорит Колесов раздумчиво.

– А я ничего и не предлагал. – Свешников затягивается сигаретой и тоже гасит окурок в пепельнице. – Когда прибывает контейнер?

– Сегодня ближе к вечеру.

– Линза будет в Хранилище?

– Конечно.

Заметно обрадованный Свешников снова улыбается и встает с дивана.

– Тогда успеха тебе с американцами. Выжимай из них все до последней капли. И – ловлю на слове. Я – руководитель группы.

– Представляю, что устроит мне Еременко, – грустно говорит Колесов.

Большая дверца в старом сейфе открыта. Сейф стоит в углу кабинета Еременко. Сам Еременко стоит перед сейфом и аккуратно наливает в большую стопку коньяк из бутылки. Потом он ставит стопку на сейф, закрывает бутылку и прячет в недра сейфа. Берет стопку, секунду смотрит на нее, выдыхает и медленно выцеживает коньяк. Крякнув, прячет стопку в сейф и запирает дверцу. Затем Еременко смотрит на наручные часы и недовольно бормочет:

– Сорок пять минут. Пора и честь знать.

Он подходит к письменному столу, выбрасывает из пепельницы в корзину для бумаг остатки сожженной им ксерокопии с компроматом, осматривает стол, прячет одну папку в ящик стола и направляется к выходу.

В этот момент дверь в кабинет отворяется. Входит молодой человек весьма интеллигентного вида. Он – в дорогом костюме. В руке – кожаный дипломат.

– Виктор Иванович? – спрашивает он любезно.

– Да, – отвечает Еременко с легким недоумением.

– Извините, немного опоздал – пробка на перекрестке.

– А что, собственно, вам нужно? – настораживается Еременко.

– Странный вопрос. Про должок не забыли? Надо отработать.

– А-а-а, понятно, – нервно тянет Еременко и понуро возвращается за стол. – Что ж, присаживайтесь.

Они садятся друг против друга.

Одновременно на столе проректора начинает звонить телефон. Он берет трубку.

– Алло. Да, я. Да, Андрей Анатольевич. Слушаю.

Молодой человек открывает дипломат, достает записную книжку на застежке и выжидательно смотрит на проректора.

Проректор то рассматривает стол, то поглядывает на молодого человека, невнимательно слушая по телефону собеседника и рассеянно поддакивая ему. Сейчас он больше озабочен молодым человеком, сидящим перед ним. Сейчас этот молодой человек – самое главное событие в его жизни. Остальное – побоку. Хотя бы на время.

Ректор, вертя на столе шариковую ручку, говорит Еременко ровным голосом, растягивая слова:

– И, посоветовавшись с американской стороной, и учитывая, что вы как проректор по научной работе и так перегружены делами, как, впрочем, и я, возглавить группу ученых с нашей стороны я предложил профессору Свешникову.

Еременко исподлобья смотрит на молодого человека, который теперь листает записную книжку, потом озабоченно отвечает ректору:

– М-да. Вообще-то начинал работу я… Хотелось бы и продолжить. – Еременко не может говорить, как следовало бы. Его сковывает присутствие в кабинете чужака. – Я так понимаю, что там возможны… поездки…

Колесов нервно приглаживает редеющие волосы свободной рукой.

– Виктор Иванович, если вас беспокоят возможные загранкомандировки, то тут, я думаю, беспокоиться нечего. На нашу долю хватит. Съездим.

– Ну что ж, назначили – так назначили, – скучно говорит Еременко. – Пусть работает Свешников. Всего хорошего.

Ректор кладет трубку и удивленно смотрит на телефон.

– Странно, – говорит он. – Как-то он спокойно принял это… Да уж, неисповедимы пути твои, Господи.

Еременко отодвигает телефон в сторону и – молодому человеку:

– Слушаю вас.

Молодой человек оживляется.

– Зовите меня Владимиром. Нам с вами предстоит довольно тесная и трудная работа. Какое-то время. Непродолжительное.

Еременко от его слов неприязнено кривится и повторяет:

– Слушаю.

– Сегодня около четырех дня к вам в институт доставят кусок льда с каким-то доисторическим животным.

– Должны, да.

– Нас интересует это животное.

Еременко откидывается в кресле. На лице его – неподдельное удивление.

– Вас интересует это животное? – переспрашивает он, четко выговаривая слова.

– Да, – спокойно подтверждает Владимир. – Ну, точней, не совсем нас. Скажем, нашего зарубежного клиента. Он готов купить находку… скажем так – в свою коллекцию. Но вряд ли ваш институт продаст ее. Не так ли?

– Наверное, – соглашается Еременко.

– Вы имеете какое-то отношение к работе с находкой?

Еременко криво усмехается.

– Только что мне сообщили, что – никакого. Этим будет заниматься профессор Свешников.

– Понятно, – говорит Владимир. Он перелистывает свою записную книжку. – Тогда все будет по плану номер два. Вы помогаете нам… скажем, извлечь эту находку из вашего Хранилища. И следите за ее сохранностью до тех пор пока… пока мы не решим, что достаточно. Остальное – не ваша забота. А за это мы закроем ваш долг.