Олег Азарьев - В толще льда

– Вот он и будет дежурить, – объявляет Мария Степановна.

Дима выжидательно смотрит на Свешникова.

– Тогда я с ним пока переговорю, – предупредительным тоном сообщает Свешников и берет Диму за плечо. – Не будем вас отвлекать. – И – Диме: – Отойдем!

Они не спеша идут по хранилищу – по одному из длинных коридоров между стеллажами и редкими квадратными колоннами. В глубине видны лестница на второй этаж, массивная дверь в холодильную камеру, еще какие-то глухие двери.

– Нас… э-э-э… не представили, – говорит Свешников. – Я работаю в Зоологическом институте. Профессор Свешников…

– Я знаю, – заявляет Дима.

– Да? Откуда?

– Я, Петр Андреевич, в университете учусь. На биофаке. А вы в прошлом семестре лекции нам читали. Классные!

– А, помню, да, читал. А почему вы – на биофаке? Сейчас ваши сверстники подаются, как правило, в коммерцию или в рэкет… Где больше платят.

Дима задумывается на миг.

– Ну, нынче уж не все подаются… Вот и я предпочел… Так сказать, для души, а не ради денег. Каждому – свое.

Свешников улыбается. Ему понравился ответ парня.

– Похвально! Тогда тем более мы найдем общий язык.

Дима – с готовностью:

– Слушаю.

Они прошли еще несколько шагов, прежде чем Свешников заговорил.

– Меня как руководителя группы по изучению находки очень беспокоит ее сохранность. Никто не знает, что там замерзло, во льду. По первым прикидкам – это существо невозможно идентифицировать ни с одним известным доисторическим животным.

– Да вы что!

– Да. Вдобавок геологи утверждают, что возраст "линзы" – так они называют подобные льдины – гораздо больше, чем тех, в которых находили сохранившихся мамонтов. Вы слышали о находках мамонтов?

– Читал.

– Так вот. Когда лед растает, никто не может предсказать, что произойдет с находкой… Назовем его Существо… Неизвестно, как воздействует на него постаревшая на сотни миллионов лет атмосфера, как его останки отреагируют на современную окружающую среду, дико загрязненную. Вполне возможно, начнется стремительное разложение тканей и к утру останется только кучка костей, если вообще что-то останется…

Они почти дошли до лестницы на второй этаж.

Дима со скукой поглядывает по сторонам, вежливо терпя "лекцию" профессора. Наконец ему надоело и он, улучив момент, встревает:

– Я все понял. Что нужно лично от меня? То есть, что я-то должен делать?

Свешников настойчивым жестом, положив ладонь Диме на спину, развернул его. И они пошли обратно, к воротам.

– Сегодня ночью вы должны как можно больше внимания уделить этой находке.

– То есть?

– Заглядывать в бассейн почаще и, как только начнут угадываться контуры Существа, позвонить мне домой. – Он выуживает из внутреннего кармана пиджака визитную карточку и сует ее Диме. – В любое время. В любое!

– А если под утро?..

– Даже под утро. Я немедленно приеду. И начну работать.

Дима глядит на визитку и кивает.

– Ясно. Сделаем.

Виктор Иванович Еременко живет в хорошо обставленной холостяцкой квартире. Сейчас он, заметно волнуясь, бродит по комнате, заложив руки за спину, как арестант. Подходит к окну. Задергивает шторы. Нервно сплетает пальцы рук и снова проходит по комнате. Смотрит на запястье, на часы.

Почему эти мерзавцы не звонят? Или передумали? Оставили в покое? Сами решили справиться? И тогда что? Завтра придут мучить? Пытать? "Мочить"? Еременко содрогнулся. Ну уж нет? Лучше прокатиться с ними. Консультант и есть консультант. Не расстреливать же кого-то заставят!

Он прохаживается вдоль дивана, подходит к стене, на которой висят часы в резной деревянной коробке, смотрит на них. Потом тоскливо смотрит в окно – смеркается.

Расстреливать… Кого там, в Хранилище, расстреливать? Чучела животных? Сторожа?.. Да на кой он им? Свяжут. Морду, как в кино, скотчем заклеят. И всё! Пусть валяется до утра… Кстати, надо сказать этим уродам, чтобы как следует заклеили. И уши тоже. Чтобы он не только ничего не видел, но и голосов не слышал.

Еременко зябко потирает руки. Хмурится, морщит лоб, поджимает губы. Наконец, садится в кресло перед телевизором. На столике перед ним телефон. Рядом – пульт дистанционного управления. Еременко берет пульт и включает телевизор, меняет программы. На одной идет программа МТВ. Он приглушает музыку и угрюмо смотрит на экран.

Звонит телефон и Еременко хватает трубку.

– Да! – Расслабляется. – Нет, Мариночка, я сегодня не могу… Да, договаривались… Но – не могу… Да, такой и еще хуже… Чрезвычайные обстоятельства… Нет, на работе… Не могу сказать. Не имею права… Да один я, один!.. Ухожу сейчас… Срочная правительственная работа… Да, Зоологический, ну и что? Про биологическое оружие слышала?… Подробнее? Хм! Телефон наверняка прослушивают… Госссподи! Ну, подумай!.. Хорошо! Внешняя разведка. ФСБ. СБУ. ЦРУ. Бен Ладен. Моссад… Потом объясню, что это… Все! Пока. Звони завтра.

Он кладет трубку. Тупо смотрит на экран телевизора. Достает из кармана пиджака пачку сигарет, закуривает. Морщится с отвращением и гасит сигарету в чисто вымытой пепельнице.

Снова звонит телефон. Еременко срывает трубку с аппарата.

– Да!.. Я!.. Понял… Темное?.. Найду… Когда? – Он смотрит на часы. – Да. Где?… Да, знаю. Но должок-то – спишете? Точно?.. Надеюсь! – Он взвешивает трубку в руке, как будто собирается швырнуть ее об стену, потом медленно кладет на аппарат и в изнеможении откидывается на спинку кресла.

Андрей Анатольевич Колесов сидит в ресторане за богато уставленным выпивкой и закусками столом на восемь персон. Все восемь персон на месте. Колесов обращается к сидящему рядом переводчику:

– Спроси, что решили наши американские коллеги насчет совместной работы?

Парень переводит. А Колесов наливает себе в фужер из стеклянного кувшинчика минеральную и жадно выпивает.

Сухощавый пожилой американец с пышными бакенбардами вежливо улыбается и отвечает. Переводчик сообщает:

– Мистер Морелл говорит, что вопрос решен с руководством университета положительно.

Мистер Морелл берет с колен папку и протягивает ее Колесову, продолжая говорить.

– Здесь бумаги, сброшенные по факсу, – объясняет переводчик. – Так что можно начинать работу. Вопросы с продлением визы двум заинтересованным гостям из делегации и с открытием виз еще двум ученым, которые приедут позже, решены. Теперь дело за вами.

– А финансирование?

– Финансирование берет на себя американская сторона. Частичное. А полное – если вы решите вопрос о переправке находки в США для тщательного изучения и, разумеется, совместной с вами лично работы.

Колесов размышляет, озабоченно пролистывая бумаги на малознакомом ему английском языке.