Юрий Петухов - Вторжение из ада

— Ур-р-р-аа!!! — заревело сзади в десятки глоток, усиливаемое встроенными мегафонами, — Ур-рр-а-а!!!

И на Хука обрушились чьи-то бронированные сапожищи — через него прыгали, перешагивали, наступали — и неслись вперед, под огромный титановый колпак, почерневший от гари. Да, можно было все это хозяйство сжечь, не выходя из бронехода. Но приказ был — беречь! беречь базы, форты, все беречь! пригодится! Когда? где? зачем? Хук ничего не знал.

— Чего развалился?!

Арман-Жофруа дер Крузербильд-Дзухмантовский, десантник-смертник, пропойца и бунтовщик, а ныне рядовой российской армии, ухватил Хука за локоть, встряхнул, поднял, заглянул под тонированное забрало.

— Живой, что ли?

— Живой, — простонал Хук.

А пехота уже бежала назад, громыхала, сопела, материлась.

— По машина-ам! — ударило в шлемофоны. Значит, порядок. Значит, еще одно укрепление взяли.

Значит, надо двигать дальше. Без остановки! Стальной лавой! Девятым валом!

— Ну, пошли, — Крузя перекинул руку приятеля через плечо и поволок его к бронеходу.

Хук успел очухаться, когда вдалеке, усеченный смотровой щелью, сказочный и необъятный, выплыл из-за гребней скал океан — синяя бескрайняя пустыня в седых бурунах, в тающей дымке убегавшего окоема.

— Хорошо-о, — протянул он. И сорвал шлем. — Дошли, Крузя!

Три нежданных ракеты ударили со скал.

Пропал синий и седой океан.

Вспыхнул кроваво-багровыми огненными валами океан смертный. Вспыхнул, затопил все в помутневшем небе, поглотил, и уступил место океану мрака, тишины, небытия.

Сигурд выровнял гравилет, ушел от встречного удара, и выпустил сразу семь «поющих» снарядов. Называли их так за мелодичный, завораживающий звук, издаваемый на подлете к цели, как бы предупреждающий: «иду на вы!»

Снаряды пробили брешь в стене, оплавили рваные вывернутые края своим огненным содержимым, вытравили все внутри.

Гравилет вошел в дыру, будто его там ожидали — плавно и торжественно.

Все! Можно передохнуть. Сшурд откинулся на спинку кресла, расслабился. Он заслужил отдых: за последние четыре часа восемь потопленных подлодок, два экраноплана, шесть полицейских дисколе-тов и один бронеход Сообщества.

Прекрасно! Хотя, в общем-то, это не его дело заниматься такими мелочами, его дело сидеть в бункере и посылать на задание своих людей. Но Сигурд был молод, горяч, он не мог долго сидеть на одном месте, тем более рядом со слишком умным и везде сующим свой длинный нос «мозгом». Мало ли что Гуг с Иваном поставили его командовать, он сам больше любит драться — лоб в лоб, грудь в грудь!

Уже третий день он здесь, на Западе. В Европе и без него справятся, там комендант, там усатый Семибратов со своей Гвардейской бригадой, там огромное и вооруженное до зубов ополчение, там мощные боевые соединения Объединенной Европы — опамятовались, зализывают раны и верно служат новому режиму, одни со страха, другие поняли, куда дело клонится. И там все ждут.

Чего, никто не знает. Но все ждут. Там сейчас мирно, спокойно… но тревожно. А здесь — эх, раззудись плечо, развернись рука!

Сигурд вышел из гравилета. Откинул шлем за спину, потянулся будто ото сна. Прошлепал по сырому, чавкающему полу к просвету. И замер, подставляя лицо солнышку — такому нежному и ласковому. Зажмурился.

Он стоял долго. Пока не почувствовал на лице холодок, видно, тень набежала. Откуда, на небе ни тучки?!

Сигурд приоткрыл глаза, уставился в небо.

Огромным черным блином, бесшумно и красиво, прямо на него опускалась десантная капсула. На Землю!

Сигурд потряс головой — видение не исчезло. Тогда он бегом бросился к гравилету. Впрыгнул в кабину. Но управление было блокировано. Это она! Она, проклятая! Его взяли голыми руками. Кто?!

Он выбрался наружу, подбежал к пролому и сиганул вниз. Лететь пришлось метров двести — башня была хоть и наклонной, скорее похожей на древнюю коническую пирамиду, чем на башню, но достаточно высокой. И каким чертом его туда занесло! Единственная «высота» во всей Атланте, самая видная мишень — навигационная башня ВВС Сообщества, древняя старушка, краса и гордость… может, и не стоило спешить, бежать, торопиться?

Нет. Стоило!

Сигурд еле успел укрыться в какой-то воронкообразной трубе. Вниз полетели обломки титанопластика, пено-кона, мрамора, всякая неопознаваемая дрянь, железяки, мусор… Капсула срезала почти весь верх пирамиды и уселась на нее будто какая-нибудь сумасбродная орлица на чужое гнездо. С ума можно было сойти. Хотя, чему удивляться, подумал Сигурд… и почуял, что его пригревает из трубы, даже печет, жжет со страшной силой, сквозь полу-скаф! Он снова выпрыгнул, полетел ниже, еле успевая притормаживать ладонями в бронированных перчатках. В конце концов налетел на затейливый бордюрчик, стукнулся, перевернулся и покатился дальше кубарем.

— Эх, жизнь-житуха, прощай! — прохрипел в мельтешений закрутившегося в глазах белого света. Сердце сдавило до острой, гнетущей боли.

Теперь ему спасения не было. Полускаф не выдержит, голова тем более.

За доли мига он успел увидать печ. шь-ное лицо матери. Ее убили шесть лет назад, убили зверски и подло. Но сейчас она смотрела на сына грустными глазами и шевелила тонкими бесцветными губами, силясь сказать чего-то, наверное, звала к себе, в лучший мир.

— Иду, мама! — просипел Сигурд сквозь слезы. Долбанулся головой, потом коленом. И вдруг оторвался от мраморно-титановой облицовки, взлетел… и медленно поплыл наверх. Он замахал руками, закричал что-то несусветное и непереводимое. Вытащил ушибленной правой рукой парализатор и принялся палить — не глядя, во все стороны. Через две минуты выдохся. Еще через минуту понял, в чем дело — это все проклятая капсула, она его сграбастала, втягивает в себя гравитационным арканом. Значит, она успела засечь его, идентифицировать, черт бы ее побрал, и счесть нужным уберечь от дурацкой смерти. Лицо матери последний раз расплывчатой тенью скользнуло перед глазами и исчезло. Сигурд лежал на прозрачном полу, стонал от боли. А над ним стояли два человека: один очень большой и черный, другой очень маленький и желтый, женщина.

— А паренек-то знакомый, — сказал большой и черный.

Теперь Сигурд узнал его. Дил Бронкс — Гугов кореш, из одной десантной фляги спирт хлебали. Гуг иногда вспоминал его… а маленькая — Таека, жена негра. Это они раздавили его гравилет, это из-за них он сверзился с башни-пирамиды и чуть не сыграл в ящик. Благодетели, едрена капсула!

— Места мало, что ли?! — заорал Сигурд в раздражении. И привстал.

— Цыц, мальчуган! — успокоил его Дил. И добавил с улыбкой: — Теперь я сам вижу, наша верх берет — куда ни плюнь, везде свой браток, даже в поганой Атланте. Но каждый браток, — он погрозил черным пальцем без перстня — все перстни содрали копы, — знай свой шесток! Ты чего залез на эту хреновину?!