Сергей Лукьяненко - Фантастика 2000

Я знал. У Глеба был один шанс из двадцати выиграть бесплатное обучение на любую специальность. Он собирался стать пилотом, конечно же.

— Хочешь, я его тебе отдам?

— Тебя родители убьют, — ответил я.

— Нет. Не убьют. Я уже поговорил с ними. Я могу переписать билет на тебя. Хочешь?

Билет имперской лотереи — это здорово. Я о нем и не мечтал… зато нейрошунт у меня «Креатив», а у Глеба — только «Нейрон».

— Спасибо, Глеб. Не надо,

Он растерянно заморгал жиденькими белыми ресницами. Глеб очень светловолосый и бледный. Это не мутация, это наследственность.

— Тиккирей, я честно…

— Глеб, я вечером буду в космосе.

— Это будешь не ты, — прошептал Глеб.

Когда автобус остановился у гостиницы, он вяло протянул мне руку. Я ее пожал и спросил: — Зайдешь?

Глеб покачал головой, и я не стал спорить. Долгие проводы — лишние слезы.

Меня ждал космос.

Я не знал, где живет старпом и остальной экипаж корабля.

Поэтому пошел в номер к доктору.

Дверь снова была не заперта, и дверь в ванную распахнута.

Антон стоял у зеркала, в одних трусах, и брился древней механической бритвой. Будто нельзя заморозить все волосяные фолликулы раз и навсегда.

— Ага, — сказал он, не оборачиваясь. Я видел только отражение его глаз в зеркале, но мне показалось, что их выражение изменилось. — Ясно. Номер семьдесят три. Там капитан.

— Кто пришел? — раздался голос из комнаты. Тонкий, девичий.

— Это не к нам, — отозвался Антон. Но из комнаты выглянула смуглая девушка — одна из тех, что вчера смеялась. При виде меня она вначале улыбнулась, а потом помрачнела. Наверное, она была совсем голая, потому что замоталась в простыню.

— Здравствуйте, — сказал я.

— Какой ты дурачок, — сказала девушка. — Господи, ну откуда берутся…

— Замолкни, груз! — процедил я. Получилось. Почти как у старпома. Девушка замолчала, часто моргая. Антон на миг прекратил бриться, потом бритва продолжила движения. Вверх-вниз.

А я повернулся и пошел в семьдесят третий номер.

Капитан был моложе и старпома, и доктора. Наверное, он окончил какую-то очень известную космошколу, если ему доверили командовать кораблем. Крепкий, красивый, в парадной белой форме.

— Тиккирей, — утвердительно сказал он, когда я вошел. Почему-то я понял, что он видел запись моего вчерашнего обследования, и мне стало стыдно. Перед Антоном или старпомом — не было стыдно. А перед настоящим капитаном, который даже сидя один в номере оставался в парадной одежде, — стыдно.

— Да, капитан.

— Значит, не передумал?

— Да, капитан.

— С контрактом ознакомился?

— Да, капитан.

Контракт я читал до трех часов ночи. Он и впрямь был стандартным, но я все проверил.

— Тиккирей, может быть, ты думаешь нас обмануть? — предположил капитан. — Сделать два-три рейса, выбрать планету посимпатичнее, и там сойти?

— Разве я имею на это право? — очень натурально удивился я.

— Имеешь, конечно, только что это тебе даст? — несколько секунд капитан пристально смотрел на меня. — Ладно, не будем тянуть.

Он сел за стол, быстро проглядел мои бумаги, проверил подлинность печатей ручным сканером, подписал контракт и вернул мне один экземпляр. Протянул руку:

— Поздравляю вас, Тиккирей. Отныне вы член расчетной группы космического корабля «Клязьма».

Мне не понравилось то, что он назвал меня не членом экипажа, а членом расчетной группы. А еще больше не понравилась фраза «только что это тебе даст?». Но я улыбнулся и пожал ему руку.

— Вот тебе подъемные. — Капитан достал из кармана несколько банкнот. — Они не оговорены в контракте, но это добрая традиция — к первому старту. Только постарайся не…

На секунду капитан замолчал, потом засмеялся: — Да нет, ты не напьешься, я думаю.

— Не напьюсь, — пообещал я. Вчера после водки меня стошнило в автобусе. А может быть, это случилось еще и из-за проверки моей работоспособности…

— Сбор в пять часов внизу, в вестибюле, — сказал капитан. — Да, и… Это опять же не оговорено, но если тебя там не окажется, я не стану подавать в суд. Просто порву контракт.

— Я буду.

— Хорошо, Тиккирей.

Я понял, что разговор окончен, и вышел из номера. Внизу, в баре, было так же немноголюдно, и бармен был прежний. Он улыбнулся мне, а я подошел и положил одну банкноту на стойку.

— Это за вчера. И… у вас есть молочные коктейли?

— Конечно, есть. — Бармен выдал мне сдачу. — Приняли?

— Приняли. У меня оказались очень хорошие показатели. Правда.

— Здорово. Только ты вовремя завяжи с этой работой, ладно? С чем тебе коктейль?

— С апельсином, — сказал я наугад.

Бармен поморщился, наклонился ко мне. Заговорщицки прошептал:

— Скажу по секрету, самые вкусные молочные коктейли — это самые простые. Например, с шоколадом и щепоткой ванили.

— Давай, — так же шепотом ответил я.

Это и впрямь было вкусно. Я так и просидел в баре до пяти часов, оставив чемодан за стойкой у бармена, чтобы не следить за ним. Пару раз сбегал в туалет, чтобы не повторилось вчерашнего конфуза. Хотя, наверное, на корабле все это как-то продумано.

Последний коктейль я допил впопыхах, поглядывая на часы.

Пожал руку бармену и выскочил в вестибюль.

Весь экипаж уже собрался. Капитан, старпом, доктор. И еще два человека, которых я не видел, — наверное, навигатор и карго-мастер.

— Опаздываешь, модуль, — холодно сказал доктор. Он свое обещание сдержал — для него я уже не был славным мальчиком.

— Простите, больше не повторится, — сжимая ручку чемодана, сказал я. Старпом молча взял у меня из рук чемодан, прикинул вес, вернул.

— Идем, — сказал капитан. Все повернулись и двинулись к шлюзу, к которому уже был пристыкован микроавтобус.

На меня даже внимания не обращали. И дверь автобуса закрыли, едва я успел переступить порог. Старпом и доктор сидели рядом, карго и навигатор — тоже. Рядом с капитаном было свободное место, но на него он очень аккуратно положил свою фуражку.

Я прошел в конец автобуса, сел на свободный ряд кресел.

Капитан поднял и надел фуражку.

Автобус покатился по оранжевому такыру.

«Клязьма» была стандартным сухогрузом, такие к нам непрерывно летают. Керамическая туша двухсот метров в длину, похожая на слишком вытянутое яйцо. При посадке она выдвигала опоры, но по сравнению с кораблем они были почти невидимы — такие маленькие. Казалось, что «Клязьма» лежит прямо на песке, сплавленном за многие годы в твердую каменистую корку. Грузовой люк был уже закрыт, но вдали еще пылила колонна большегрузных грузовиков, загружавших в корабль обогащенную руду.

— Последний рейс в этот гадюшник, — сказал старпом. — Слава тебе, Господи…

— Зато какой пай, — негромко возразил тот, кого я считал навигатором. Это был негр, пожилой, полный, с очень добрым лицом.