Джон Браннер - Планета в подарок

— Верно, Бассет. Но, согласитесь, я не могу оставить в живых такого известного человека, как вы.

Бассет вскочил и громко возопил о помощи.

Коунс медленно поднялся и осмотрелся. Прямо над ним в обшивке корабля было слабое место, усиленное приваренной подпоркой. Он посмотрел на свои часы и удовлетворенно кивнул.

Члены экипажа во главе с Лекоком ворвались в каюту и непонимающе уставились на нового пассажира.

— Вам известно, какими возможностями я располагаю, — тихо сказал Коунс. — Тем же способом, каким явился сюда, я могу заставить исчезнуть подпорку вот здесь, наверху. Это займет не более нескольких секунд. Вы, наверное, представляете себе, что это значит! Никто не может ничего изменить, даже я сам.

Коунс был уверен, что его тщательная подготовка не была напрасной, надеясь только, что никто из его людей не вернется в ближайшие минуты на базу в главный лагерь и не изменит настройку автоматики.

— Он всех нас убьет! — завизжал Бассет.

На лицах людей застыл ужас, они не сводили глаз с потолка, откуда таинственным образом вдруг исчезла подпорка. От чудовищного давления пластины обшивки скрипели и скрежетали, наружная оболочка могла лопнуть в любое мгновение.

Бассет уже примирился с судьбой, сознавая, что обрел, наконец, своего господина, но в его глазах сияла непритворная радость последнего триумфа: Коунс, не сделав никакой попытки покинуть корабль, тоже был обречен на смерть.

Секундой позже сварной шов не выдержал, корабль лопнул по всей длине… И Коунс, наконец, обрел забвение, по которому так давно тосковал. Бассет умер с сознанием, что противник разделил его участь.

Коунс чувствовал холод, а также боль. Что такое? Разве это и есть ожидаемое с таким нетерпением «ничто»? Но он ведь не должен был ни чувствовать, ни мыслить.

Может быть его товарищам снова удалось материализовать его? Нет, невозможно: он же стер все записи, или, по крайней мере необратимо изменил их. Кроме того, он великолепно помнил взрыв корабля и свою окончательную смерть.

Он не хотел больше жить. Разве не достаточно четко дал он понять, что хочет, наконец, покоя?

В нем поднялась внезапная ярость — бессмысленная, потому что он не мог шевелиться, и только спустя некоторое время обнаружил, что может открыть веки.

Сначала перед ним заклубился туман, потом замелькали тени, но вдруг поле зрения прояснилось, и он узнал белокурые волосы и голубые глаза, смотрящие на него сверху вниз.

— Энни Заток? — он даже мог снова говорить, хотя и с трудом, но все же достаточно понятно.

— Получилось! — радостно воскликнула Энни, глаза ее наполнились слезами. — Анти, он вспомнил мое имя!

Светлое лицо Энни исчезло из поля зрения, его сменило загорелое лицо мужчины.

— Разве это не настоящее чудо? — послышался чей-то голос.

Коунс постарался не потерять сознания и сформулировать вопрос:

— Что со мной сделали?

— Ах, Сайд! Мы искали тебя в течение ста лет. И вот корабль новых имирцев отыскал тебя и доставил сюда. Ты снова на Регисе! При взрыве ты мгновенно превратился в глыбу льда, но мы, конечно, не знали этого, зато у нас было достаточно времени, чтобы проанализировать все возможности. И мы нашли верный ответ. Курс корабля был установлен, а остальное далось легче. Ты в течение ста лет мчался в пространстве тем же курсом.

Коунс еще с трудом открыл глаза и посмотрел на обоих молодых людей.

— Вы за эти сто лет не особенно изменились.

— Ты тоже не изменился, — ответил счастливый Анти. — Все давно хотели попытаться материализовать тебя снова, но я до сих пор препятствовал этому: твое поведение ясно указывало, что ты хочешь покоя.

— Но ведь меня снова оживили. Почему?

— Ты отдохнул и теперь должен увидеть, как изменился мир за это время. Может быть, в этот раз тебе понравится.

— Расскажи мне все! — потребовал Коунс. — Может быть, и в самом деле стоит еще немного пожить! Кто теперь стоит у руля?

— Анти, — гордо ответила Энни.

Коунс закрыл глаза. Работа была завершена, и ему хотелось это увидеть. Он попытался представить себе изменения, происшедшие в мире с момента его ухода. Он отдыхал целых сто лет — срок достаточно большой.

— Ну, хорошо! Я хочу попытаться еще раз! — сказал он с новыми силами.