Кир Булычев - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 33

Уверенность в завтрашнем дне абсолютно необходима человеку, если, разумеется, психика его осложнена специфическими обстоятельствами. Но историческая практика показала, что достаточно небольшого сдвига в обыденном сознании, незаметной подмены предметов символами, и уверенность эта превращается в слепую веру, подкрепляемую почти песенным заклинанием — завтра будет лучше, чем вчера! Апелляция к завтрашнему дню долгие годы срабатывала безотказно. Затянем потуже пояса, чтобы дети и внуки наши наелись до отвала и натешились до отпада. Затянули! Но когда миновала година бедствий, когда одолели и восстановили, снова услышали ту же песнь. А кто виноват, что птица-счастье в руки не дается? Ну конечно же враги народа: кулаки и подкулачники, диверсанты и шпионы, вредители и саботажники, космополиты разные… Вместо птицы-счастья искали и успешно отлавливали козлов отпущения. И разоблачали, и отмежевывались, и аплодировали, и скандировали — многие искренне! В этом весь ужас. Не все объяснить тотальным оболваниванием масс, не все списывает эйфория единения и сопричастности. Может, прав пессимист в горькой шутке: когда не хватает мяса, народ жаждет крови?! Но нельзя бесконечно держать пояса затянутыми — наступает социальная дистрофия. И если не срабатывает отлаженный механизм уговоров, новые слова затерты, а старые заветы сметены вместе с церквами и мечетями, то возникает острая необходимость в субститутах, заменителях утопии. Начинается поиск… Хотя что их искать, вон, спешат обслужить, торопятся утешить и рвутся наобещать… Роль одного из утешителей взяла на себя так называемая научная фантастика. Она еще ждет своих исследователей, которые займутся не худосочным критиканством и библиографическими забавами, а предъявят ей серьезный счет: где и с кем была она на баррикадах эпохи. Фантастике есть в чем каяться: крылатой мечтой нас обольщали долго. И золотые дали расписывали филигранно, на зависть палешанам, и близкое прекрасное сытое будущее в картинах изображали… Справедливости ради скажу и другое. Я знаю людей, которых наша фантастика 60-х годов в нелегкую минуту спасла тогда от самоубийства. Интересно было дожить и увидеть все это захватывающе придуманное великолепие. Дожили, но не увидели. Впрочем, не о вине, а о беде нашей фантастики скажут строгие критики. История ее горестна и заслуживает большого отдельного разговора. Когда-нибудь… А пока — завтрашний день!

История предостерегает — построение рая на земле процесс трудоемкий, неблагодарный и, с точки зрения вечности, — неосуществимый. Альтернатива — довольствоваться относительно полусытым существованием и дергаться из стороны в сторону. Здесь ключевое слово — «относительно». Беспокойные представители разделенного человечества не могут не заглядывать в тарелки соседей. А степень полусытости не везде одинакова. Или, что одно и то же, — везде разная. Что далеко ходить, спросите жителя нашей неунывающей глубинки о московских магазинах. Спросите нашего туриста о не наших магазинах. Разумеется, это упрощенный, предельно упрощенный пример. Все мы полусыты по-разному. А сытости человек никогда не достигнет — натура не та! Воистину, разум — подарок Природы своему вечноголодному, перманентно неудовлетворенному несчастному и убогому детищу! Так вот, глядя на соседей или друг на друга, остро хочется идти и догонять, сокрушать и воздвигать, с песней жить лучше, веселей и дольше. Это естественно. Но спрос неизбежно рождает предложение, и везде, во все времена возникают поводыри, готовые вести всех нас в лучший мир, обещая установить царствие небесное во всем мире либо в одной, отдельно взятой стране. Поводырь. Пастырь. Сильная личность. Сильная — без кавычек. Маниакально одержимые идеей власти, необычайно целеустремленные лидеры, вожди, фюреры, дуче в состоянии повести и ведут миллионы… Куда? Вы знаете ответ. В страшной игре на переломе столетия недоучившийся семинарист и художник-неудачник поставили в смертельной игре на карту целые народы — и проиграли! Германия не стала "юбер аллее", и долго ей пришлось смывать с себя ядовитые потеки нацизма. А сколько еще нам расхлебывать крутое варево сталинщины, разгребать завалы и сухостой ее последышей? И вовсе не удивительно, что сплошь и рядом приходится слышать: мол, приход Гитлера и Муссолини, Франко и Салазара можно было предотвратить. Их появление, а равно и других великих кровопускателей — Чингис-хана, Аттилы, Александра Македонского, Тимура, вовсе не историческая неизбежность, а так — каприз случая, роковое стечение обстоятельств. Что же касается Вождя Всех Народов — пардон, это наше, это не отдадим, костьми ляжем, но докажем, что в нем воплотились самые что ни на есть объективные законы истории, с объективными же и неизбежными издержками: коллективизацией, лагерями, истреблением цвета страны, пирровой победой, обескровившей страну… Тираны появляются именно тогда, когда мы уповаем не на себя, а на доброго царя. Так что же это — железная поступь истории или чудовищное искажение естественного пути развития?

Возможно, на этом месте терпеливый читатель и воскликнет: а какое, собственно говоря, отношение имеет все вышеизложенное к предмету книги? Попробуем ответить так: великие идеи, а в их числе и великие утопии, рано или поздно находят благоприятное место и время для своей реализации. Вспомним школьный опыт. Если растворить изрядное количество соли в горячей воде, а потом ее охладить, то возникнет так называемый перенасыщенный раствор. Достаточно одного кристаллика соли в стакан — и раствор мгновенно каменеет. В определенных социально-исторических условиях может появиться «кристаллик» — сильная личность, и, сколь ни кристален ее образ, — раствор застывает, выставившись острыми гранями. Роль личности в истории — вопрос проработанный, но не закрытый. Однозначного ответа нет. Но скажем одно — личность, одержимая распаленным воображением, может, как этот кристаллик, заморозить всю нацию, страну до штыковой твердости. И неважно, что один из этих страшных благодетелей начитался дурной расистской фантастики в австрийских журнальчиках начала века, а другой мог почерпнуть свои фантастические представления о рае на земле во время семинарских бдений. Что любопытно — при всей фантастичности замыслов одинаковая неприязнь к фантастической литературе. Но об этом чуть позже. Простым глазом видна опасность подмены научного социализма социализмом утопическим, построенным на химерах честолюбия, имперских амбиций, расовых и классовых абсолютов и манипулировании толпой. За такое знание приходится дорого платить. Мы заплатили. Утопический социализм всегда останется утопией — несуществующим раем в несуществующем месте. Непонимание этого вкупе с остальными причинами ведет к тому, что мы имеем Продовольственную программу вместо продовольствия, жилищный вопрос вместо жилья, а вместо единой семьи братских народов — проблему межнациональных отношений, обагренную кровью Сумгаита и Тбилиси… Грешно и несправедливо отрицать достигнутое, нечестно, аморально винить героический и многострадальный народ в недожитом, недостигнутом. Он сделал и делает все, что может. Но кто ответит за то, что его десятилетиями вели из ниоткуда в никуда, прикрываясь лозунгами и фразами? Кто ответит за бездумно, садистски изощренно растраченные жизни? Кто ответит за то, что самую читающую и самую думающую страну превратили в кладбище идей? Неужели феодально-бюрократический аппарат, вся многомиллионная его громада сложит регалии и причиндалы власти и отдаст себя на суд народа? Да никогда! На наших глазах начинается битва прогрессивных перестроечных сил с многоголовым чудовищем, имя которому — Административная Система. Не будем обольщаться, мы только еще ведем разведку боем. Главные схватки впереди. В борьбе с этой, стоящей насмерть бюрократически-командной Системой особо мощное оружие — слово! Сейчас один из редких исторических моментов, когда литература может оказать значительное влияние на умы человеческие, укрепить их в выбранной позиции. Литература честная, искренняя, готовая идти на самопожертвование. Сжигая за собой мосты, не прячьте в кустах маленькую лодочку. Дочитав книгу до конца, ты будешь вооружен, читатель! Вооружен против тоталитарной системы подавления личности ("Мы" Е. Замятина), против извращения бюрократическим аппаратом великих идей и чистых идеалов ("Скотский уголок" Дж. Оруэлла) и против убийственного идиотизма беспредельной урбанизации и доведения до абсурда идеи Прогресса ("О дивный новый мир" О. Хаксли).