Александр Романов - Где-то у Проциона

Кают оказалось неожиданно много. Лунин, сопоставил планировку со знакомой ему по станции, и с недоумением оценил численность экипажа примерно в тысячу человек.

– Куда столько?

– А ты что, думал, что ради "Пегаса" рейс к астероидам совсем отменили? Так ничего подобного. Нас просто у Марса выкинут, а сами дальше пойдут. Как и запланировано было… Всего лишь из-за этой истории пришлось старт на более ранний срок перенести, и частью полезной нагрузки на спасоперацию пожертвовать… Ну вот, здесь моя берлога, – Витька остановился у поперечного ответвления, помеченного большой буквой "К". – Твоя, стало быть, дальше по коридору. Ну, давай, осваивайся. С планом уровней ознакомься. Чтоб не путаться. И про интерфейс думай… Встретимся в салоне на старте!

Лунин двинулся дальше и действительно, как и сказал всезнайка Кремер, в следующем поперечном коридоре обнаружил свою фамилию на одной из дверей. За дверью оказался обычный двухкомнатный люкс. Не пятизвездный, без излишеств. Но со всем, чем надо, включая иллюминатор на стене, кухонную нишу с комбинированной плитой-синтезатором, к которому Вадим уже успел привыкнуть в новой жизни, ванную, спальню и виом терминала бортовой сети на столе.

Тихо шуршала вентиляция, пахло лесом и утренней росой, верхний свет был выключен. На столе рядом с виомом стояла фарфоровая ваза со свежим букетом полевых цветов. Букет был размером с небольшой сноп.

К вазе была скотчем прилеплена простая записка печатными буквами: "Старт в 18.00. Присутствие в салоне обязательно. Форма одежды праздничная".

Вадим взял записку. Прочитал. Постоял, разглядывая букет. Потом заглянул в иллюминатор. Там на фоне звездного неба ярко светилась Земля в третьей четверти – явно реальный вид с той точки орбиты, где сейчас висел "Ореол".

Лунин снова поглядел на стол.

– Что ж, – сказал он сам себе. – Не ветка сирени, но хоть в окошко видно, что в космосе…

Он еще раз прошелся по каюте. Заказал на кухне стакан виноградного сока. Со стаканом в руке постоял у иллюминатора.

До восемнадцати ноль-ноль имелось не слишком много времени. Так что, в общем-то, размышлять о чем-либо всерьез было некогда, мерзавец Витька опять прикололся.

Значит, оставалось заняться делом.

Или еще чем-нибудь. Что подвернется.

Но минуты шли, а ничего не происходило.

Все так же однотонно шелестел вентилятор. Тишину ничто не нарушало. Вадим терпеливо стоял, отпивая виноградный сок. Ждал. Но, похоже, зря. Земля, непривычно маленькая, походила на обыкновенный школьный глобус.

Вадим подумал, что никогда всерьез не предполагал увидеть планету с такого расстояния – на высокие орбиты туристов еще не возили. А вот поди ж ты: стоит, смотрит, и даже не удивляется! Как будто так и должно быть. Кажется, он уже вполне пропитался духом Новой Утопии. И речи Башкирцева про Великое Кольцо на астероидах и разговор в будущем у Проциона уже не кажутся бредом…

– "Там солнечный гуляет ветер. И в той немыслимой дали – с небес не месяц ясный светит, а бирюзовый серп Земли…" – процитировал Вадим, покачав стаканом.

Стихи были старые, написаны в ту, начальную космическую эпоху. Автора Лунин не знал и сомневался, что тот был широко известен. Но в детстве прочел эти строчки в какой-то книге – и запомнил. А сейчас вот – пришло на ум. Под настроение.

– Ладно, хватит… В Старой крепости Абдулу нужно было брать через трубу… – еще одна легенда космонавтики подвернулась на язык почти сама собой.

Вадим допил сок, выкинул стакан в утилизатор. Сел к столу, отодвинув вазу с букетом, и включил виом. Вызвав интерфейс коммуникатора, набрал номер Генриха Семенова, своего заместителя по андроидам.

Смешно, но Генрих Семенов был именно тем самым Генрихом, с которым Лунин встретился в ночь накануне копирования, в институте. По какому-то хитрому совпадению с него тоже оказалась снята копия. Правда, задолго до Вадима и совсем по другому поводу. Причины, по которым это было сделано, оставались для Вадима не очень понятными. Но особого интереса он не проявлял, довольствуясь рассказом Витьки о бестолковом копировании всех, кого ни попадя по профессиональному признаку.

Сейчас же, после всего, что узнал, Лунин склонен был предполагать, что банда информационных конкистадоров во главе с Башкирцевым и Кремером, все же чем-то руководствовалась, отбирая людей. Иначе никак нельзя было объяснить тот простой факт, что ни разу за год своего пребывания в новом качестве Лунин не встретил здесь никого, общаться с кем ему бы категорически не хотелось. Впрочем, конечно, это могло быть связано просто с тем, что весь этот год Вадим провел в хронопогребе. Но ведь и там жило немало народу…

Генрих откликнулся на вызов так быстро, словно только того и ждал.

– Привет, начальник! – объявил он. – С удачной охотой! Правду ли говорят, что вы там подвесили весь европейский глонет?

– Привет, – отозвался Лунин. И неожиданно сказал совсем не то, что собирался: – И ты Брут!…

– Чего? – опешил Генрих.

– Того! У тебя внутренний интерфейс установлен?

– Это "рамка", что ли? – уточнил Семенов.

– Да.

– Так… Давно уже! – чистосердечно признался заместитель. – Без нее же тут невозможно!

– И у остальных, как я понимаю, тоже…

– Ну… Да.

– И за целый год ни один из вас, самцов собаки, не удосужился мне про это дело намекнуть?

– Ну дык… – замялся Генрих. – Ты ж не спрашивал. Да и занят был. Мы посоветовались и решили тебя не грузить раньше времени… А чего случилось-то?

– Да ничего. Но я вам это еще припомню, – пообещал Лунин. – Заговор с целью убийства гендиректора, блин… Непосредственно на рабочем месте. Меня тут через ноль два раза переключали. Так я чуть с крышей не распрощался.

– Вадим… Ну извини… – испуганно попросил Семенов.

– Ладно. Проехали… Давай лучше докладывай. Что с испытаниями?

– В лучшем виде! – отрапортовал Генрих. – Все пройдено, замечаний нет, обе модели приняты…

– Стоп, – остановил Лунин. – Ты куда погнал? На юбилейный отчет? Так рано еще…

– Да в самом деле без замечаний!

– А с декомпрессией что?

– В пределах!

– В каких? Все в тех же?

– Ну… Да, – замялся доблестный помощник.

– А с терморежимом?

– Тоже.

– Ну так чего ты тогда мне рубишь как в армии?

– Вадим! – не вытерпел Генрих, вовсе не страдавший безответностью. – Пусть показатели и в верхних пределах – но в пределах! Мы же это давно выяснили. И пока сделать ничего нельзя – ты это лучше меня знаешь!

– Вот именно потому, что лучше тебя знаю – потому и говорю! – отрезал Лунин. – Мы в большинстве случаев с Горчинским показатели сдвигали к нормали на тридцать процентов! Могли бы и здесь. А так – создали себе на будущее лишнюю мороку при обслуживании…