Александр Романов - Где-то у Проциона

Все это он делал обстоятельно и неторопливо, как очень серьезное дело и никто его не подгонял. Но за время этого ожидания тепло, выделенное при разгребании снега, рассеялось и все начали мерзнуть. Вадим с содроганием чувствовал, как недавно еще теплая куртка начинает превращаться в холодный компресс – понятно дело, от работы выделялось не только тепло. Но заранее, видимо, об этом не подумали. А вызывать сейчас одежду с подогревом было явно не с руки. Поэтому приходилось ежиться, напрягать мускулы и усиленно воображать себя горячей печью на манер сушащих простыни йогов. Вадим видел, что остальные ведут себя так же. Ему, кажется, было легче, чем многим: выручал опыт туриста. Но все равно казалось, что Тимур возится невероятно долго.

Но вот Саитгиреев снова взял шест в руки, приблизился к отверстию и сильно ткнул в пробку комлем, вдавив глубоко внутрь. Затем налег на шест всем телом и энергично принялся шерудить под землей, словно перемешивая что-то в гигантском котле.

Из берлоги раздался недовольный рык. Потом еще. По движениям Тимура стало заметно, что он преодолевает чье-то сопротивления, мешающее шесту. Но летчик не прекращал усилий.

Рык перешел в глухой рев. Однако даже и так звук этот оказался настолько силен, что с дерева, стоящего над берлогой, водопадом посыпался снег. Вадим, как и остальные, непроизвольно покрепче сжал оружие, взяв его наизготовку.

Тимур все продолжал орудовать шестом в берлоге, охаживая не желающего вылезать зверя.

И вдруг совершенно неожиданно бросил свой инструмент, развернулся и прыжком кинулся прочь, уходя с линии огня.

Дальше все происходило стремительно.

Как всякий городской человек, охоту на медведя Вадим представлял по книгам и фильмам: медведь вылезает из берлоги, встает во весь рост и идет на охотников, чтобы их отогнать. А охотники в него стреляют.

Ага… Щас!

Берлога словно взорвалась.

Какая-то сила разметала освобожденную от снега землю у корневища ели, и оттуда, в облаке прелых листьев и прошлогодней травы вылетел медведь. Невозможно было даже разглядеть толком, как он выглядит: просто грязно-бурая глыба, издающая всесотрясающий рев. Медведь не стал ни подыматься на задние лапы, ни останавливаться. Он даже не огляделся по сторонам. А сразу же, как был – на четвереньках – кинулся со всех ног прямо на Вадима.

Почему уж он выбрал именно это направление – бог весть. Спокойно мог бы повернуть куда угодно. Так уж вышло. Хорошего в этом варианте было только то, что для того чтобы преодолеть расстояние до Вадима, который стоял крайним в линии стрелков, по глубокому снегу, медведю потребовалось несколько секунд и этого времени Вадиму хватило, чтобы сообразить, что происходит.

Грохнули выстрелы. Как потом выяснилось, из этого первого залпа ни одна пуля не попала в цель. Для Вадима этот звук показался отдаленным треском. Не имеющим никакого отношения к стрельбе. Медведь на них тоже никак не среагировал. Он продолжал бежать, вздымая снежный бурун, словно торпедный катер в атаке.

Скорость его была такова, что Лунин просто не успевал прицелиться. А на второй выстрел времени уже не осталось бы. Еще можно было успеть вскочить на лыжи и удрать, пользуясь тем, что между деревьями медведю без "друга" – то есть без лыж – будет за ним не угнаться. Но Вадим просто не смог себя заставить повернуться спиной к этой материализовавшейся жути. Из страха или из гордости – он так и не смог для себя решить – Вадим остался стоять на месте.

Теперь его могла спасти только левитация на несколько метров вверх или телепортация через аварийную перезагрузку – все же у информационного способа существования есть свои преимущества! Но для этого нужно было перейти во "внутреннюю реальность", а они перед началом охоты договорились ей не пользоваться. Из спортивного интереса. Мать его за ногу…

Вадим сам не заметил, как отдал мышцами соответствующую команду, скользнув в "собственное время". Просто на периферии зрения объявилась "рамка", пространство вокруг потеряло объем, а вместо морозного воздуха и мокрой одежды тело охватила сухая внутренность виртуального скафандра.

Правда ускориться слишком уж сильно не получилось, о чем Лунин и так помнил – они же находились почти на максимальном темпе. Но оставшиеся секунды растянулись более чем в минуту, и этого было вполне достаточно.

Несколько долгих локальных мгновений Вадим смотрел как завороженный на почти зависшего в воздухе медведя, выбросившего вперед в скачке обе передних лапы в застывшем облаке снежной пены, разинутую в беззвучном реве пасть… С расстояния нескольких метров зрелище было впечатляющее. Как очень качественное стереофото. Каждую шерстинку на свалявшейся от спячки шкуре можно было различить отдельно – возникни такая надобность. Слюну в углах пасти. Желтые клыки в темных деснах. Острые кривые когти…

И все это медленно-медленно, как в нарочитом киношном рапиде, призванном изображать неотвратимость, двигалось прямо на Вадима. С совершенно осмысленной жаждой убийства в остекленевших вытаращенных глазках.

От этой буквально в лицо направленной смерти Лунин вздрогнул, и руки словно сами собой вскинули "моссберг" к плечу…

Вернее – подтянули. Потому как в ускоренном темпе только восприятие было ускорено, мышечные же реакции тела оставались прежними. Отстраненно, совмещая прорезь и мушку на оскаленной морде, Лунин подумал, что правильно они договаривались охотиться в обычном состоянии. То, что он делал сейчас, было сродни обычной работе. Или компьютерной игре. Но никак не реальной схватке с реальным медведем. Тем более этот медведь был продуктом деятельности программистов Новой Утопии.

В принципе, он вполне мог бы и не стрелять – у него имелся достаточный запас времени для бегства. И рядом стоял еще десяток стрелков, наверняка уже произведших второй залп – было кому убить зверя. Вполне могло быть даже, что он уже убит – полет пуль на таком темпе заметить все еще было невозможно. Но все же Вадим не остановил движения своих рук с оружием. Слишком уж хорошо создатели сымитировали ненависть своего творения…

Мушка легла медведю на глаз, и Вадим нажал на спуск.

Из ствола вылетел клуб дыма, на секунду закрыв обзор. Но медведь все еще бежал и Вадим, с усилием повернув ружье, дослал из магазина новый патрон, снова прицелился – во второй глаз – и выстрелил почти в упор как раз в тот момент, когда из загривка медведя вылетело облако розовых брызг.

Очень медленно, не прекращая движения, косматая масса начала опускаться к земле, одновременно заваливаясь на левый бок. Голова с оскаленной пастью запрокинулась. Задняя часть тела, сохраняя инерцию, поднялась, вгоняя туловище в снег. И уже безжизненная туша зарылась в сугроб в каком-нибудь метре перед Луниным, обдав снежными комьями словно от взрыва снаряда и замерла неподвижно.