Филип Фармер - Последний дар времени

Справа и слева паслись стада мамонтов. Несколько гиен загоняли оленя, рыжая лисица преследовала зайца, а впереди, довольно далеко, они увидели людей, согнувшихся под тяжестью украденной медвежатины.

Джон указал на них фон Биллману, и преследователи прибавили шагу. Лингвист тяжело дышал. Видно было, что путь ему дается нелегко, хотя он и занимался по утрам физическими упражнениями. Охотники же шли, как иноходцы, быстрым и размеренным шагом.

— Рано или поздно племена все равно бы столкнулись, — сказал Грибердсон. — Похоже, грабители вторглись на чужие земли. Я надеюсь, что мы сможем их напугать и заставить уйти.

— Но, Джон, ведь было бы неплохо изучить и способы ведения войны первобытных людей.

— Это можно будет сделать позже.

Грибердсон достал видеокамеру и, остановившись на бугре, заснял своих спутников, людей, за которыми они гнались, и местность вокруг.

Продираясь сквозь кусты, они потеряли преследуемых из виду — их скрыли невысокие холмы. На склонах не было почти никакой растительности только сухая трава и пятна лишайника на камнях. Впереди холмы сближались, образуя небольшое ущелье шириной не более пяти футов. По дну его бежал ручей.

Грибердсон с ружьем наизготовку шел впереди, остальные двигались за ним по пятам.

Миновав ущелье, они оказались у небольшой речки, в которую превращался ручей, здесь расширяясь. На другом берегу на краю обрыва среди валунов виднелись конусы вигвамов, и к небу поднимался голубой дым костра. Видимо, появление преследователей не осталось незамеченным, и в чужом лагере пробили тревогу. Вил кожаный барабан и пронзительно свистели костяные флейты и свистки.

Косясь на ученых, четверо туземцев о чем-то переговаривались. Они были рады, когда Грибердсон дал знак остановиться.

— Не нравится мне наша позиция, — сказал фон Биллман. — Слишком мы на виду. Не удивлюсь, если наши ребята бросятся наутек.

— Они знают, что я убил двух медведей, — ответил Грибердсон. Следовательно, должны верить в мое военное искусство. Но вы правы, будет вполне простительно, если они удерут.

Вдруг, словно по волшебству, край утеса ожил, ощетинившись копьями.

Ежесекундно подбегали все новые охотники и торопливо занимали оборону, причем, как считал Грибердсон, они могли в любую секунду напасть, слишком уж невзрачной боевой силой выглядели шесть человек, готовые сразиться с целым племенем. Но один из этих шестерых ассоциировался в памяти воинов со смертью двух медведей и страшным грохотом, а значит, обладал опасной и таинственной мощью. Все же к бою племя готовилось решительно. И Грибердсон подумал, что не следует спешить с выполнением задуманного плана. Четверо туземцев, сопровождавших его, не убежали. Они стояли на берегу и с тревогой смотрели на частокол из копий и боевых топоров.

Грибердсон вошел в реку и позвал их, но они остались на месте. Он вытащил из кобуры ракетницу, зарядил ее и выстрелил.

Выстрел был удачным — ракета зашипела и рассыпалась на несколько частей, взорвавшись у обрыва, где стояли воины враждебного племени. Спутники Грибердсона подбежали к нему. Они были не меньше своих врагов бледны и напуганы, но наступали решительно.

Воины на обрыве начали ворочать большие валуны, собираясь сбросить их на головы нападавших. Грибердсон не стал дожидаться, когда камень превратит его в лепешку. Он поднял скорострельную винтовку и пять раз выстрелил в самый крупный валун, превращая его в щебень. Воины исчезли. Грибердсон перезарядил ружье разрывными пулями и стал подниматься по крутому склону. Прежде чем выйти на край утеса, он трижды выстрелил, отбивая от скал куски породы. Каждый выстрел сопровождался воплями в лагере. Перед оказавшимся наверху Грибердсоном предстала картина удирающего во всю прыть племени. Люди катились по склону холма, бежали, падали, поднимались и падали вновь, и крики ужаса и боли заглушались безумным визгом женщин.

— Хочу надеяться, что обошлось без увечий, — сказал Грибердсон.

Четверо охотников орали от восторга и лупили друг друга по спинам и ягодицам.

Ангрогрим вскинул копье, выкрикнул боевой клич и ринулся вдогонку за убегавшим врагом.

Грибердсон встревоженно окликнул его, но гигант не обратил внимания и продолжал мчаться вперед. Пришлось выстрелить. Ангрогрим остановился и оглянулся.

Грибердсон позвал его, махнув рукой. Ангрогрим не мог понять, зачем нужно возвращаться, вместо того чтобы догнать и добить деморализованного противника. Англичанин погрозил пальцем, словно стараясь пристыдить ребенка. Ангрогрим посмотрел на него, как на кретина, но вернулся.

Победители приступили к осмотру захваченного лагеря. Фон Биллман стрекотал камерой. Грибердсон обошел все шатры и в одном обнаружил старика и старуху с больным ребенком. Он заставил ребенка проглотить универсальную таблетку и взял кровь на анализ.

Старики были совершенно беззубы, старуха к тому же оказалась слепой.

Обоих так трясло от ужаса, что Таммаш не смог добиться от них толкового ответа.

Наконец женщина что-то произнесла.

Таммаш поднял брови, пожал плечами в недоумении и вышел. Этого языка он не знал. Фон Биллман бросился следом, пытаясь знаками упросить его продолжать допрос, но Таммаш полностью утратил интерес к пленным. Его и его сородичей привлекали копья, дубины, топоры, атлатлы и прочее нехитрое оружие, валявшееся в беспорядке на земле. Грибердсон озабоченно следил за ними. Когда Гульшеб вошел в шатер, где находилась семья, он бросился следом и успел вовремя — еще секунда и копье Гульшеба вонзилось бы в солнечное сплетение ребенка.

Гульшеб тупо уставился на ученого, но, видимо, сообразил, что ребенок зачем-то нужен живым чужеземному колдуну, и вышел. Но в следующую минуту в вигвам ворвался воинственный Ангрогрим. Если бы Грибердсон не вмешался, он расправился бы со стариками. Кончилось тем, что Ангрогрим удалился, яростно пнув ногой полог.

Грибердсон объяснил туземцам, что скоро стемнеет. Пора было погрузить медвежатину и возвращаться. Было ясно, что, по крайней мере, половину мяса придется оставить. Дикари решили загадить его нечистотами. Грибердсон запретил им это, и когда они не послушались, угрожающе поднял ружье.

Охотники отскочили от мяса, как от гремучей змеи.

— Я собираюсь оставить этому племени часть медвежатины, — сказал англичанин фон Биллману. — Может быть, тогда они поймут, что мы не хотим войны. Не понимаю, почему племена должны воевать.

Грибердсон взвалил на плечо тяжелую медвежью лапу и стал спускаться с обрыва.

Бывшие защитники лагеря, основательно вывалявшиеся в грязи, собрались на дне ущелья и с почтительного расстояния смотрели на шестерых путников, которые медленно удалялись, сгибаясь под тяжестью ноши и постоянно оглядываясь. Вскоре они услышали торжествующие крики жителей стойбища похоже те уже вернулись к своим жилищам и обнаружили мясо.