Александр Рыжов - Земля Тре

Солнце медленно падало за горизонт, продавливая оранжевую мякоть облаков. Глеб въехал в притихший Торопец. Возле корчмы натянул поводья и, спешившись, передал коня подбежавшему парню.

Тяжелая дверь отворилась с натужным скрипом, и из темного нутра корчмы в лицо Глебу прянули теплые аппетитные запахи. Из кухни на скрип выглянула хозяйка. Скользнув взглядом по вошедшему, сразу угадала в нем богатого гостя, вышла сама.

Глеб тем временем искал, где присесть. В корчме стоял гомон, за темными столами бражничали веселые купцы. Пестрое сплетение голосов то и дело прерывалось дружным бряканием полных кружек. Над столами, в железных светцах, трепетали неяркие огоньки.

Глеб огляделся еще раз, приметил стол в углу, возле окна, и пошел к нему, обходя шумные компании. Спиной почувствовал, как хозяйка на почтительном расстоянии двинулась следом.

Стол был пуст, тускло поблескивала выглаженная временем и чужими локтями столешница. Рядом на скамье сидел нахохлившись, словно озябший воробей, маленький нескладный человечек в каких-то странных цветастых отрепьях, явно не местного покроя.

Глеб сел напротив, распустил пояс и положил ножны с мечом подле себя на лавку. Хозяйка, как и ожидал, тут же оказалась рядом, уважительно, но с достоинством склонила голову.

- Здоров будь.

- И тебе того же.

- Чего изволишь?

Глеб потянул ноздрями воздух - на этот раз со вниманием - и выдохнул:

-Ухи.

- А к ухе?

- Цыпленка печеного и квасу.

- Может, винца? Винцо отменное - купец афганский привез.

- Не надо. Мне ехать еще.

Хозяйка сочувственно оглядела запыленный Глебов кафтан, спросила с любопытством:

- Куда едешь-то?

- В Новгород.

- Издалека?

- Из Киева.

- По делу или как?

- Обоз позади. Хлебный. Возле Межи застрял.

- Ограбили?

- Нет. На переправе четверка лошадей потонула.

- Вот незадача... Так ты, получается, за подмогой?

Глеб кивнул, нетерпеливо поерзал локтями по столу. Хозяйка заговорила быстрее:

- Есть у нас лошади. Онфим Босой продаст, не обманет. Указать?

- Спасибо. В Новгороде - свои... - Глеб устал от пустопорожнего разговора и, чувствуя зуд в желудке, решительно припечатал широкую ладонь к столешнице: - Ухи!

- Сейчас будет!

Хозяйка исчезла. Глеб перевел взгляд на незнакомца, сидевшего напротив. Тот молчал, сгорбленная спина и опущенные плечи застыли в неподвижности. Повинуясь внезапному желанию заговорить, Глеб подался вперед и спросил негромко:

- Ты кто?

Незнакомец не ответил, но по дрогнувшему затылку Глеб понял, что вопрос услышан.

- Как зовут, спрашиваю?

Незнакомец сжался еще сильнее. Глеб глубоко вздохнул и откинулся назад - молчит, ну и ладно.

Хозяйка принесла горшок с дымящейся ухой и горячие ломти свежего хлеба.

- Цыпленка подожди.

- Ладно. - Глеб взял ложку, стал прихлебывать уху и вдруг поймал на себе пристальный - исподлобья - взгляд незнакомца.

"Голодный", - понял сразу и, перекрывая купеческий говор, крикнул в полутьму:

- Хозяйка!

Она выглянула из кухни, держа в руках расшитый петухами рушник. Глеб не стал подзывать, сказал громко и раздельно:

- Еще ухи. И цыплят. Пару. Она кивнула, скрылась. Глеб двинул свой горшок к незнакомцу.

- Ешь!

Тот поднял голову. В черных раскосых глазах загорелось удивление.

- Ешь, говорю! - повторил Глеб с напором и протянул ложку.

У незнакомца было нездешнее - широкое и скуластое - лицо. Под нижними веками набрякли серые мешки, а на потрескавшихся, по-детски припухлых губах шелушилась сизая, с красноватыми ниточками-прожилками, кожица.

"Пацан, - подумал Глеб. - Лет пятнадцать, не больше".

- Ешь, ешь, - сказал в третий раз, совсем уже ласково.

Незнакомец осторожно протянул руку, взял ложку и беззвучно погрузил ее в жирную уху. Его впалые щеки задергались, но глаза все еще с опаской смотрели на Глеба.

Глеб, чтобы не смущать, отвернулся и стал глядеть в окно, за которым высокий всадник, спрыгнув с коня, отстегивал от седла дорожную суму.

- Пяй... вий...

Услышав непонятные слова, произнесенные надтреснутым голосом, Глеб оторвался от окна и снова посмотрел на незнакомца. Тот жадно ел уху и облизывал обветренные губы.

- Что ты сказал?

- Пяйвий, - повторил незнакомец. - Имя.

- Твое?

Тот кивнул и пальцами выудил из горшка белую рыбью середку. Теперь в его настороженном взгляде проблескивали искорки доверия.

Вернулась хозяйка, поставила на стол второй горшок с ухой. Следом дородная девка в льняной рубахе и красной поневе принесла печеных цыплят.

Глеб разломил душистый хлебный кус и опять спросил незнакомца:

- Откуда ты? Из хазар, что ли?

- Нет, - замотал лохматой головой. - Далеко. Земля Тре...

Русские слова давались ему с трудом, но он старательно выговаривал их, поглядывая на Глеба совсем уже. дружелюбно и даже как-то застенчиво.

- Тре? Не слыхал. Это где такая?

- Далеко! Там. - Он махнул рукой за спину, и с мокрых пальцев сорвались блестящие капли.

- Там север. Новгород.

- Дальше!

- Дальше? Дальше Ладога.

- Дальше!

- Свирь, озеро Онежское...

- Еще дальше!

Глеб напряг память, вспомнил рассказы ушкуйников о заволочской чуди.

- Ты из-за волока? С Двины?

- Дальше!

Незнакомец доел уху и, не ожидая предложения, принялся за цыпленка. Глеб озадаченно катал в пальцах тугой хлебный шар.

- Дальше, чем Двина? Там море...

Про это море сказывали бывалые новгородцы. Встречало оно гостей неласково, и из дальних походов к устьям Двины мало кто возвращался живым. А за тем морем, говорили, заканчивался свет и начинался страшный полунощный край, царство теней, куда человеку попасть - все равно что сойти в преисподнюю.

- Не море... За... - Пяйвий, обжигаясь, хрустел цыпленком. Зубы крепкие, невольно подумал Глеб. Даром что заморыш - кости грызет, как пряники.

- За морем? Что же там?

- Земля Тре.

- Полунощный край?

Пяйвий пожал плечами: мол, по-вашему, может, и полунощный.

- Долго добирался?

Пяйвий поднял измазанные жиром руки с растопыренными пальцами, показал: пять и еще три.

- Восемь... недель?

- Месяцев.

Глеб изумлялся все сильнее. Рассеянно глотая остывшую уху, соображал: за восемь месяцев можно до края света дотопать... Хотя что такое эта земля Тре? Край и есть.

- Неужто пешком шел?

- Пешком.

- А через море?

- Море... нет... Мимо. - Махая в воздухе рукой, Пяйвий пытался объяснить. - Есть берег. Большая суша.

- По берегу?

- Да. Карелы помогать. Дать лыжи, еда...

Глеб крякнул с сомнением.

- Один шел?

- Один...

Пяйвий вдруг помрачнел, будто вспомнил о чем-то неприятном, и ладонью медленно отодвинул от себя миску с недоеденным цыпленком.