Алекс Рудер - Генетический дефект

Матью, успевший поразительно много за столь короткое время, углубился в детали, и Поль сразу же сбился и потерял логическую нить.

— Матью, — вставил он, дождавшись паузы, — вы переоцениваете мои знания генетики.

И возьмите в расчет, что тоже самое относится к любому человеку в суде или другом месте, где вам придется что-нибудь кому-нибудь объяснять. Представьте, что вас пригласили прочитать научно-популярную лекцию.

— Но тогда исчезнет смысл, — возразил Матью, — как же я смогу изложить профессиональные вещи на пальцах, не прибегая ни к терминологии, ни к базовым, общеизвестным понятиям?

— Поймите и запомните, что это для вас и ваших коллег они базисные и общеизвестные, а для любого другого они — темный лес. Нарисуйте что-нибудь простое — диаграммы, графики и объясняйте попроще, не пускайтесь в научные изыскания. Как только любой из присутствующих потеряет нить — вы проиграли.

Матью задумался, немного посидев, он поднялся и принес вчерашние графики. Он пригласил Поля за стол, сел рядом с ним и неуверенно сказал:

— Это самое простое, что я могу вам показать, Поль, проще уже не будет, а здесь, действительно, все можно объяснить на пальцах, — он сделал паузу.

Поль кивнул.

— То, что вы видите — динамика генетических тестов Говарда, начиная с первого месяца беременности и до рождения. Здесь нет ничего, кроме финальных результатов анализов, проведенных каждый месяц. Видите начальный участок — если бы не АД-2000, это антидот, который Кэрол получила на втором месяце, сильнейший мутаген, — то эти линии так бы и продолжались до самого рождения, может быть, чуть сдвинулись вверх. Здесь, — Матью указал на начало подъема, — вмешался мутаген, и смотрите, что он вызвал, — резкое ухудшение результата, множественные мутации, а проще говоря, хаос в генах. Дальше организм начал восстанавливаться и дошел вот до этой точки при рождении. На основании этого, теста и делается вывод о генетической группе ребенка. Берем примерно середину неопределенности и получаем что-то в районе 85 процентов — результат NC.

Поль всматривался в график и пытался сообразить, что можно из него извлечь. Ни Матью, ни Кэрол не осмелились ничего добавить, они смотрели на него, как на судью, выносящего приговор. Сообразив, что дальнейшее разглядывание ни к чему не приведет, Поль поднял голову от бумаги и спросил:

— Если я правильно понял, это типичная картина в таких случаях?

— Нет, в том то и дело, что я вижу такое впервые! — сорвался с места Матью. — Смотрите… — он схватил еще лист бумаги и начал чертить классические графики и популярно излагать известную теорию.

Когда он закончил, тишина восстановилась. Поль переместился в кресло.

— Матью, я хочу задать вам несколько вопросов, извините заранее, если они будут совершенно идиотские.

— Глупости, я постараюсь объяснить все, что не понятно, только эти результаты мне самому не ясны, — Матью смущенно улыбнулся.

— Скажите, если продлить эту линию, — Поль встал и протянул Матью график, — через месяц результат пересек бы границу 87 процентов? Тогда это, по крайней мере, не было бы фатально?

— Этого никто не знает, — честно ответил Матью.

— Я задам тот же вопрос по-другому: никто не может сказать, что если бы беременность протянулась еще какое-то время — все равно не было никакого шанса на получение положительного результата?

— Никто не может — это я вам как эксперт заявляю, все, что до сих пор было известно, я на втором диске нарисовал, а здесь — то ли да, то ли нет.

— Можно искусственно продлить беременность?

— Конечно, до месяца можно гарантировать, дальше — сложнее, с определенностью сказать нельзя.

— А после рождения что можно предпринять для исправления всех этих нарушений?

— Из разрешенных методов — трудно сказать, переливания, гормоны — не знаю, а генная трансплантация точно помогла бы, только она запрещена. В нашем случае, правда, совсем другое дело, это не трансплантация, а именно коррекция, ведь начальные условия известны, есть по крайней мере два базовых результата.

— Теперь, к вам вопрос как к эксперту, а не к заинтересованному лицу: рекомендовали бы вы продлить беременность насколько возможно?

— Да, — ответил Матью уверенно.

— Хорошо, — подытожил Поль, — давайте оставим пока все неопределенное, но имея заранее все данные, можно было бы попытаться естественным способом добиться улучшения результата?

— Да, — повторил Матью.

— Хорошо… — задумчиво повторил Поль, — теперь еще вопросы: другой эксперт, не вы, подтвердит, что есть шанс при продлении беременности?

— Трудно сказать, скорее всего, да.

— Тогда по-другому: сможет ли какой-нибудь эксперт сказать, что шансов нет, и любые попытки абсолютно бессмысленны?

— Нет, — сказал Матью определенно.

— Директор имеет диплом эксперта?

— Да.

Поль, до этого подавшийся вперед, откинулся на спинку кресла. Это было, по крайней мере, что-то. При всем разнообразии нарушений закона со стороны директора BGTI, Поль был сильно ограничен отсутствием доступа к информации, теперь хотя бы существовала одна зацепка, основанная на открытых данных, повод к возбуждению дела.

— Мистер Крюгер, — использовала возникшую паузу Кэрол, — почему вас интересуют только сугубо научные данные, директор же знал о существовании этого вещества, и главврач знал, но они предпочли заняться экспериментами, вместо того, чтобы действовать по закону?

— Миссис Фрэнки, во-первых, зовите меня Поль, удобнее как-то, а во-вторых, это еще надо доказать, первый же вопрос защиты будет: “А откуда вы это взяли?” — информация-то закрытая. Здесь вообще все закрыто.

— Я слышала, вы специалист по INSC и уделяете много времени вопросам информации, но этот конкретный случай относится к BGTI, не так ли? — Кэрол как могла сгладила вопрос.

— Не совсем, — Поль полез в дипломат и вытащил оттуда отпечатанный лист бумаги, — взгляните, но я сразу предупреждаю, ваш муж этого не подписывал.

— Откуда это взялось? — недоуменно спросил Матью.

— От директора вашего, мы перехватили это вчера, — Поль как бы извинялся за вчерашнее поведение.

— А что подразумевается под словами “генетический материал”? — спросила Кэрол. — Говард?

— Не думаю, хотя с уверенностью сказать трудно, — Поль перевел взгляд на Матью. — Скажите, а вы уверены, что анализы принадлежат именно ребенку, что это не посторонние пробы или лабораторные опыты, что еще может быть?

— Уверен, я в первую очередь на это смотрел, даже даты совпадают с визитами Кэрол в госпиталь. Первая проба из Флориды, а на остальных стоит код госпиталя.

— У вас есть медицинский файл Кэрол?

— Нет, Сэм сказал, что он тоже закрыт. Да и Фурье не дал мне его в руки.