Алекс Рудер - Генетический дефект

— Что?…

Кэрол, кивнув на картину, разрыдалась в полный голос. Матью молча гладил ее по волосам, по плечу, тихонько прижимал к себе и не знал, что сказать. Сам он всю неделю хоть как-то действовал, хоть что-то предпринимал — она же и вторую неделю просидела дома, ожидая развязки. Матью уже и не знал, на что надеяться. Все эти интервью и съемки, холодное, чисто профессиональное любопытство корреспондентов казались ему чем-то мелким, несущественным, какой-то пустой игрой совершенно чужих людей, ничего общего не имевшей с их Говардом. Им овладело чувство бессилия, ему самому захотелось разрыдаться также, как в детстве, в полный голос, не сдерживая себя, как рыдала Кэрол. Все его действия и поступки казались никчемными, лишенными смысла, и он жалел теперь, что пошел на поводу у Сэма, а позже и у Поля.

С усилием, сглотнув подступившие слезы, Матью сдержался. Он продолжал автоматически гладить прильнувшую к его плечу Кэрол. Может, еще не все потеряно, может же произойти чудо, и запрос сенатора сыграет свою роль? Если кто и может помочь в данном случае — то только он. Обладает же он и властью и авторитетом, да и производит неплохое впечатление, не то что эти циники-корреспонденты.

Кэрол, все еще всхлипывая, слегка отпрянула от него и спросила:

— Когда это кончится, Мат? Я больше не могу, я не выдержу этого кошмара, — она снова прижалась к его плечу.

— Когда? — подумал Матью, — завтра — последний срок, если сегодняшний день ничего не принесет, то завтра будет поздно. А если… — мелькнула у него шальная мысль, — ведь сегодня в десять он должен быть у директора, еще не поздно. Если он предъявит ему ультиматум: либо им возвращают Говарда, либо вся история идет в прессу?

Матью вспомнил свою последнюю встречу с директором. Теперь ему было абсолютно ясно, почему его поведение показалось столь странным — директор боялся, и его страх был почти неприкрытым. Он не зря льстил и пугал Матью одновременно. Цель директора была очень простой — заставить Матью отказаться от собственного расследования. Директор прекрасно понимал, что не сможет предотвратить доступ к медицинскому файлу Кэрол, это было неотъемлемым правом, а тогда… Тогда становятся очевидными два неоспоримых факта: наличие АД-2000 и странные ежемесячные пробы. На деле ничего не стоило связать пробы с визитами Кэрол в госпиталь, и все становилось на свои места. Директор — не дурак, он наверняка, точно так же как и Матью, сначала не поверил полученным результатам, но потом понял, что они означают. Если давно официально признанные лабораторные исследования в инкубаторе ничего не стоят, и решающее влияние оказывает связь плода с организмом матери, то рушатся основы как теории, так и практики, проводимой BGTI на протяжении многих лет. Из создавшейся ситуации могло быть два выхода: скрыть происшедшее с Говардом и продолжать, как ни в чем не бывало, или опубликовать эти результаты и поставить под вопрос деятельность BGTI за последние годы.

Директор хочет купить его молчание? — Что ж, оно продается, но цена будет только одна — Говард, на другую он не согласится.

Матью вылез из-под одеяла и начал одеваться. Времени было впритык, только выпить кофе и успеть доехать до BGTI. Кэрол перестала всхлипывать и подняла голову от подушки.

— Ты куда-то собираешься? — спросила она глухо.

— Ты забыла? — Сегодня у меня встреча с директором, — Матью продолжал одеваться. — неделю назад он назначил мне встречу на сегодня ровно в десять часов.

— Но о чем ты собираешься с ним говорить, ведь это он виноват в том, что случилось?

— Об этом и собираюсь, он же боится меня, как ты не понимаешь?!

— Он?.. Боится?.. Тебя?.. — Кэрол села на кровати.

— Конечно, боится — все эти недомолвки, намеки, одна история с PTPIC чего стоит, — Матью набросил пиджак и вышел из спальни.

— Мат, не езди на эту встречу, не надо, — Кэрол, как была в одной рубашке, выбежала за ним в кухню, — ты только все испортишь.

— Что я могу испортить? Лишу пикантной истории двух писак? — Так они себе еще найдут, — Матью налил воду в кофейник.

— А сенатор, он же обещал помочь? — не отступала Кэрол.

— Если бы он обещал! — А то выслушал так спокойно и не сказал ни да ни нет. “Не хотите ли поужинать?” спросил, когда на прощание руку пожимал. Не знаю, что этот Крюгер в такой восторг пришел, наверное, вида подавать не хотел, что ничего не удалось.

— Мат, не езди, я прошу тебя, я не хочу тебя отпускать, — Кэрол обняла Матью сзади за плечи и прижалась к нему. — Я не могу тебе доказать, не могу переубедить, но, понимаешь, директор не тот человек, они понимают только силу, ты его не остановишь… Не езди, Мат… — Кэрол снова начала всхлипывать.

— Вот именно, он чувствует силу — это наш последний шанс, — Матью разжал объятия Кэрол и двинулся к выходу. — Пожалуй, не стоит задерживаться, пока с ней опять не началась истерика, — подумал он, закрывая за собой дверь.

В машине Матью несколько успокоился, у него было достаточно времени, чтобы собраться с мыслями и обдумать предстоящий разговор. Кэрол права в одном, думал он, такие люди уважают силу, а он проявлял слабость на предыдущих встречах.

Теперь он этого делать не будет, надо сразу показать, что он не боится директора и знает всю его подноготную. Матью отчетливо вспомнил свой первый разговор с директором в день рождения Говарда. Директор тогда сказал: “Я знаю, что произойдет дальше, если вы будете разбирать отчет лично, — вы получите тот же результат, а после этого, начнете искать слабые пункты у компьютера и найдете их. Истина будет за вами, так как вы найдете и укажете все проблематичные места нашей методики”. “…Истина будет за вами…”- сказал тогда директор, и вновь, как и в тот день, сидя в неторопливо движущейся по городу машине, Матью окончательно понял смысл сказанной фразы. Директор знал тогда то, что Матью лишь предстояло узнать, а он, директор, не хотел этого, пытался всеми силами предотвратить. Поль, конечно, помог, думал Матью, но решающий шаг он должен сделать сам — здесь никто ему уже не поможет, ни Поль, ни Сэм, ни сенатор Джимми Уайт.

Для Уайта четверг начался с приятной неожиданности. Перенос его выступления с утреннего заседания на дневное не прошел незамеченным и был расценен как ловкий тактический ход. Его оппонент, выступавший в тот же день был уверен, что Уайт выберет утренние часы из-за приема в Белом Доме и оставит ему послеобеденное время. К тому же, секретарь Джимми задолго начал зондировать почву относительно первой половины дня. Представитель противоположного лагеря предполагал выступить после Уайта и в противовес ему, но не хотел слишком рано обнаружить свои намерения, чтобы не спугнуть Уайта. В итоге оппонент проиграл, и будет вынужден выступать перед Джимми. Утренний доклад секретаря о борьбе за расписание обрадовал Джимми, он счел это благоприятным знаком и пришел в приподнятое настроение.