Татьяна Грай - Подкидыши чужих галактик

...Йинор стоял неподалеку от сходен, наблюдая за грузчиками, тащившими корзины и чемоданы тех пассажиров, которые решили закончить свое путешествие в этом городе. Вокруг гомонила толпа. Агенты гостиниц наперебой расхваливали достоинства своих отелей, мелкие торговцы рвались на борт, чтобы успеть продать что-нибудь до того, как пассажиры отправятся гулять по городу, кэбмены навязывали свои экипажи... и лишь Йинор стоял тихо и неподвижно, ожидая появления девочки. Она была там, на корабле. Он ощущал ее присутствие всей душой.

И вот наконец... Йинор подался вперед, всматриваясь. Да, он не ошибся. Двое детей осторожно, прячась от матросов за огромной корзиной с багажом, которую с трудом волочили двое приземистых грузчиков, крались по палубе к трапу. В руках у девочки был небольшой узелок. Мальчик держался за рукав сестры, настороженно оглядываясь по сторонам. Вот они следом за грузчиками ступили на трап...

Йинор бросился вперед, оттолкнув с дороги гостиничного агента. Тот огрызнулся, но, глянув на бедно одетого Йинора и поняв, что тот ему не конкурент, тут же забыл об инциденте. Некогда ему было обращать внимание на всяких оборванцев. Он должен был заполучить постояльца для своего хозяина.

К тому моменту, когда дети ступили на берег, Йинор был уже совсем рядом. Подойдя еще ближе, он сказал девочке:

- Здравствуй.

Она подняла на него серьезные серые глаза и серьезно ответила:

- Здравствуй...

- Добралась, значит... а это кто - братишка?

- Да. Хотя вообще-то он мне племянник. - Всмотревшись в Йинора, девочка чуть заметно улыбнулась и добавила: - А я тебя знаю. Я тебя во сне видела.

- Вот и я тоже, - усмехнулся Йинор. - Ну, и что ты собираешься теперь делать?

- Я хочу строить лодки, - уверенно ответила Анораль.

- Что ж, дело хорошее.

- Значит, мы будем жить у тебя, - без тени вопроса в голосе сказала Анораль. - Ну, пошли.

И Йинор, взяв детей за руки, повел их к своему дому. Они доверчиво шли рядом, ничуть не боясь чужака и ни на мгновение не усомнившись в нем.

Анор, к немалому своему удивлению, так и не заболел.

Но он остался совсем один.

Он похоронил, как сумел, родителей, сестер и братьев, племянников... но он не стал хоронить никого из соплеменников.

И теперь кроме него в поселке не было больше ни единой живой души. Все, кто не сбежал в самом начале мора, умерли от неведомой страшной болезни, завезенной торговцами из дальних краев.

Анор почти все свои дни проводил на берегу моря. Он ел рыбу и моллюсков, которых приносили ему дарейты - иногда разводя костер, чтобы зажарить еду на камнях, а иногда обходясь и без огня. И лишь изредка он возвращался в поселок, чтобы побродить по пустым улицам, уже зараставшим бурьяном, посмотреть на мертвые дома, таращившиеся на безлюдный мир провалами черных окон...

Он давно вывел из конюшен и отпустил в степь всех лошадей, и куда они потом подевались - его совсем не интересовало. А других животных в поселке ларитов не было. Бывшие кочевники не любили домашнего зверья.

А потом Анор снова уходил к морю, и часами неподвижно сидел, всматриваясь в картины, которые возникали в его голове. Он видел морское дно, странные растения, качающиеся в медленных придонных течениях, видел огромных многоцветных рыб, видел яростные бури и тишину штилей... И еще он видел дарейов, живущих, как люди, в каменных домах, стоящих неподалеку от полосы прибоя или высоко на скалах, нависающих над водой... только дома эти не были похожи на человеческие. Это были гладкие белые кубики... но в них царили мир и радость. Анор изо всех сил старался понять, о чем рассказывают ему дарейты, что значат все эти картины - но не понимал. И тогда он начинал просто рисовать на скалах то, что видел.

Он рисовал дома дарейтов, он рисовал их жизнь... и их смерть, в которой тоже все было ему непонятно.

Потому что смертью дарейтов стали странные существа с прозрачными головами - немного похожие на людей, но блестящие, словно сделанные из железа, неповоротливые, толсторукие и толстоногие... и к их толстым рукам были приделаны короткие трубки, из которых вылетал все разрушающий огонь. От этого огня рушились дома дарейтов, сгорали их наземные сады... и все вокруг превращалось в прах и тлен.

Анор не знал, кому и зачем понадобилось убивать веселых безобидных дарейтов, которые так любили танцевать на берегу и искать на дне раковины-жемчужницы. И в конце концов он оставил попытки разобраться в этой такой чужой для него жизни.

Шли годы, а стареющий Анор все так же старательно рисовал то дарейтов, то жестоких толстоногих... но иногда что-то путалось в его усталой голове, и его воображение сливало дарейтов с теми, кто убивал их... и на скалах у Желтого залива появлялись огромные рисунки чудищ, соединявших в себе черты и тех, и других. Но Анор не замечал, что его рука выводит нечто странное. Ему давно уже было все безразлично.

И однажды на рассвете дарейты, вышедшие на берег, подняли остывшее и окоченевшее тело своего старого друга и унесли его далеко-далеко в море.

И Анор упокоился в толще вод.

Город был до странности тесен.

Машина консула Земной Федерации - широченное темно-синее авто, сверкающее лаком и хромом, - могла проехать лишь по немногим его улицам. Большая часть Столицы, во всяком случае, тот ее район, где размещалось консульство Федерации, была доступна только для велосипедистов, рикш и малолитражек. И для пешеходов. Но иностранным представителям любого ранга местная традиция предписывала передвигаться на автомобиле; тем более консулам, и тем более - консулу, явившемуся из несусветной дали, из глубин Вселенной. Машину же в распоряжение Елисеева предоставили почему-то только одну - вот это самое сияющее чудище, последнюю модель знаменитой фирмы "Мо". Хорошая машина... просто прекрасная. Но на ней не свернешь в сторону от парадной магистрали, не заедешь в переулок, не увидишь того, что скрывается в темноватых проездах, ведущих от одного великолепного проспекта к другому...

Вечер, наступая неторопливо, понемногу завладевал Столицей, и узкие высокие щели улиц, вспыхивая мягким золотистым светом фонарей, казалось, становились еще уже и выше, смыкались над ползущим автомобилем готическими кровлями, сплетались шпилями; а окна - круглые, квадратные, всевозможных форм и очертаний, - смотрели удивленно на чужака, следили за ним стоглазым Аргусом. Но не желали ему зла. Просто недоумевали - как его занесло сюда?

Елисеев ехал во дворец Правителя. За рулем авто сидел второй помощник консула - самый молодой представитель Земной Федерации на Ауяне, Даниил Петрович Ольшес. На задних сиденьях размещались все остальные - первый помощник консула, секретарь консульства и социолог. Ольшес вел машину медленно, боясь зацепиться крылом за какое-нибудь архитектурное излишество, торчащее поперек тротуара и зачастую вылезающее на мостовую - портик, пышное парадное... и шипел сквозь зубы. Елисеев наблюдал за тем, как Даниил Петрович выворачивает руль, завидя очередное препятствие, и улыбался. Наконец, когда улица выровнялась и стала немного шире (подъезды ко дворцу загромождать запрещалось), Елисеев спросил: