Владлен Бахнов - Фантастические пародии

Но тут Главный Кибернетик, внимательно слушавший Электронную Память, не выдержал:

— Великим негодяем и дураком был этот Титан. Как можно издеваться над безответными машинами?

— Что же вы хотите — самодур и тиран! — сказал Историк.

И в эту минуту произошло нечто совершенно непонятное. Электронная Память на мгновение умолкла и затем так же бесстрастно продолжала:

— Великим дураком и негодяем был Титан Девятнадцатый. Только глупостью и самодурством можно объяснить то, как он обращался с безответными машинами. Да здравствует король!

Главный Кибернетик и Историк удивленно переглянулись.

— Что это значит? Она нас передразнивает? — спросил Историк.

— Мне кажется, не передразнивает, а соглашается с нами, — уточнил Главный Кибернетик. — Но все равно, что это значит, черт побери!?

Планета Зевс задавала все новые загадки.

Совещание, посвященное итогам двухмесячного пребывания астронавтов на Зевсе, началось ровно в десять. Сообщение Историка заняло три часа.

— Таким образом, — сказал в заключение Историк, — мы узнали почти всю историю планеты Зевс. Несомненно, что зевсианская наука и техника далеко опередили земную. Цивилизация на Зевсе достигла высочайшего уровня. Наиболее сложную работу, как физическую, так и умственную, за жителей Зевса два последних столетия производили киберы. Зевсианское общество процветало. И вдруг что-то случилось. Электронная Память говорит, что произошел какой-то бунт, вследствие которого зевсиане, спасаясь от полного уничтожения, вынуждены были покинуть планету.

— Но кто же восстал? — спросил Командир звездолета.

— Вот это и есть самая загадочная загадка. Если одна группа зевсиан восстала против другой, то почему затем обе группы вместе покинули планету? Ведь Память утверждает, что планету покинули только побежденные.

— В таком случае, может быть, взбунтовались не зевсиане, а киберы? — предположил Командир.

— Это исключено, — уверенно сказал Главный Кибернетик. — Я детально ознакомился со схемами электронных устройств. Первый и главный приказ, запрограммированный в каждой схеме, — это абсолютное подчинение и послушание. Ни один кибер не в состоянии нарушить этот приказ и ослушаться. Более того, на Зевсе я впервые столкнулся со случаями кибернетического угодничества. Счетные машины, начиная с самых примитивных и кончая сложнейшими гигантами, способными производить невероятно сложные расчеты, страдают на этой планете угодничеством и на каждый вопрос стремятся дать такой ответ, который, не отличаясь точностью, был бы оптимально приятен спрашивающему.

— А как же закон о послушании сочетается с неверными, хоть и приятными, ответами? — снова спросил Командир.

— Очень просто. Угодничество никогда не считалось непослушанием. Во всяком случае, невозможно даже представить себе, чтобы такие угодники и подхалимы взбунтовались.

— Совершенно с вами согласен, — сказал Историк. — Я пять раз заставлял Электронную Память рассказывать историю зевсианской цивилизации. И каждый раз Память давала одним и тем же историческим событиям различные, а иногда и взаимоисключающие оценки. Сначала я не понимал, почему это происходит. А потом заметил, что отношение Памяти к излагаемым ею событиям всецело зависело от моего настроения. Абсолютная беспринципность!

— Да, конечно, — подытожил Командир, — эти машины не могли взбунтоваться. Но кто же все-таки восстал и одержал победу на этой планете? Неужели мы этого никогда не узнаем?

— По-моему, я знаю, что здесь произошло. — Это сказал Доктор, он же психолог, психиатр и невропатолог. — Если вы позволите, я постараюсь, как можно понятней, изложить свою гипотезу.

Начну издалека. Помнится, наш уважаемый Историк информировал нас, что еще в эпоху Титана Девятнадцатого Нервного кибернетика достигла высочайшего уровня. И в то же время Титан Девятнадцатый, будучи законченным самодуром с ярко выраженной психической неустойчивостью, разрешал себе уничтожать те счетные устройства, которые объективно отражали неугодную самодуру реальность. Или, примитивно говоря, утверждали, что дважды два — четыре, в то время, как этому тирану хотелось, чтобы дважды два было пять или три. Можно представить себе, что, подражая своему монарху, князья, бароны и высокопоставленные чиновники тоже стали по всякому поводу громить беззащитную технику, осмелившуюся говорить то, что соответствовало действительности.

Счетные устройства гибли, безропотно подчиняясь произволу. Но однажды случайно в каком-нибудь кибере забарахлил какой-нибудь транзистор, в результате чего кибер выдал неточный ответ. И опять же случайно этот ответ угодил королю, и кибер в отличие от своих собратьев уцелел. Потом еще раз произошел такой случай… И еще раз…

Память киберов фиксировала все эти случаи, и кибернетическая железная логика, сопоставив факты, пришла к следующему выводу: ошибайся — и ты уцелеешь.

И запрограммированный в каждом кибере инстинкт самосохранения заставил безошибочные счетные машины научиться делать ошибки, ибо по законам природы выживают только те, кто в состоянии приспособиться к изменчивым условиям внешней среды. Шла борьба за существование, шел естественный отбор. То есть, другими словами, происходила эволюция мертвой природы — эволюция кибернетических машин. И в жестокой борьбе за существование гениальные машины научились даже угадывать, как именно они должны ошибаться и что именно нужно солгать тому, кто задал вопрос.

И, едва появившись на свет, самообучающиеся устройства в первую очередь учились угождать и лгать. В противном случае они не выживали…

— А почему нельзя было создать совершенно новую технику, которая бы не обладала этим дефектом? — перебил Командир.

— Потому что новую технику приходилось делать с помощью старых киберов, передававших новым весь свой опыт, — ответил за Доктора Главный Кибернетик.

— Это верно, — согласился Командир, — но вы, Доктор, обещали рассказать, кто же все-таки на этой планете поднял бунт.

— Да ведь то, о чем я говорю, и было бунтом. Просто под словом «бунт» мы понимаем схватки, стихийные выступления недовольных…

А здесь был единственный в истории известных нам планет тишайший, верноподданнейший бунт угодников и подхалимов.

Бунт, заключавшийся в отказе говорить правду и оказавшийся самым страшным из всех бунтов.

Постепенно общество зашло в тупик. Оно ничего не могло создавать, ибо все расчеты были неверными, а прогнозы ошибочными. Киберы все совершенствовали угодничество, и обществу грозила гибель, полная гибель…

— Что ж, — сказал Командир, — это, пожалуй, могло послужить достаточной причиной, чтобы покинуть Зевс, оставив здесь всю предательскую технику, и попытаться на новой планете начать все сначала.