Мэтью Гэбори - Сердце Феникса (Хранители - 1)

Крепко обняв Януэля, он закрыл за собой дверь и удалился, не добавив больше ни слова.

Изрядно озадаченный, юноша присел на край ложа, обхватив голову руками. В его сознании, как осенние листья, взметнувшиеся под порывом ветра, кружились обрывки фраз жреца. Если он говорил правду, то предстоящее Возрождение имперского Феникса заключало в себе нечто большее, чем просто дань фениксийцев империи. Мэтр Фарель призывал его быть настороже, но Януэль, всецело поглощенный встречей с Фениксом, родившимся у Истоков Времен, не обратил внимания на его намеки. Теперь-то ему стали ясны хитросплетения игры, затевавшейся вокруг высшего акта творения, ради которого он должен был предстать перед императором. Какой из этого следовало извлечь вывод? Януэль по своему характеру и воспитанию не был склонен вникать в тонкости имперской политики. Конечно, теперь он понял все значение вечернего ритуала, но это вовсе не означало, что его отношение к Фениксу должно перемениться. Однажды он признался Силдину, что ему близок образ ручья. Когда на пути ручья возникает скала, он, разделившись на рукава, обтекает ее и затем, сомкнувшись, вновь следует своей дорогой. Существование Януэля обретало смысл лишь в общении с Фениксами, и, несмотря на встречные препятствия, он стремился посвятить огненным птицам всю свою жизнь до последнего дыхания.

Успокоенный, он поднялся с ложа и опустился на колени возле слухового окна, опустив подбородок на сложенные руки. Это помогло ему сосредоточиться, и, закрыв глаза, юноша приступил к молитве.

ГЛАВА 10

Наступили сумерки, когда за Януэлем пришли от императора. В течение трех предшествующих часов юноша, погрузившись в раздумья, пытался вытеснить из сознания любую мысль, могущую представлять опасность для Возрождения. Еще не размыкая век, он попытался встать, выпрямив затекшие члены, и едва не рухнул, потеряв равновесие. Слуга поддержал его, с его помощью он, пошатываясь, сделал несколько шагов по комнате. У двери его дожидались Сол-Сим и Сен-Ден.

- Час настал, - объявил первый с холодком в голосе.

- Мэтр Фарель просил подбодрить вас, - добавил второй, сменяя слугу, на которого опирался Януэль.

Юный фениксиец слабо улыбнулся, ощутив надежное плечо Сен-Дена, и они шаг за шагом двинулись по коридору. Сол-Сим, на которого Януэль не обратил внимания, молча следовал за ними. Дух Януэля, в соответствии с рекомендациями наставника, отныне превратился в неприступную крепость, в стены которой мог проникнуть лишь Феникс. В последние три года юноша совершенствовал свой ум с помощью специальных упражнений, которые применялись членами лиги накануне Возрождения. Ему удалось достичь умения владеть собой и своими мыслями, с тем чтобы в нужный момент направить их на кристаллы пепла. При этом в сознании юноши возникало незаполненное пространство, где он мог общаться с духом Феникса. Зачастую подобное упражнение погружало фениксийца в состояние близкое к сомнамбулизму. Повинуясь своему проводнику, Януэль двигался по вымощенным плитами коридорам крепости, не реагируя на окружающее. Мир давал о себе знать лишь отдаленным гулом, в который вливались звуки шагов и чей-то шепот.

По обычаю, празднование именин императора должно было происходить на вершине крепости. Добраться туда было непросто. Вначале жрецы привели юношу к площадке, оттуда вверх поднималась винтовая лестница. Вход охраняли два воина, вооруженные алебардами. При виде жрецов они расступились.

- Терраса, где накрыты столы для пиршества, находится между небом и землей, - сообщил Сен-Ден. - Подобно Грифонам...

Лестница насчитывала три сотни ступенек - в соответствии с числом Грифонов, прославившихся своими деяниями за прошедшие столетия. На каждой из ступенек было высечено имя Грифона-Хранителя, а также название города, деревни или крепости, которую он защищал на протяжении своей жизни.

Поднявшись на самый верх, спутники Януэля ввели его в узкую башню, возвышавшуюся над террасой. Юноша различил глухой гул - праздник был в разгаре. Расправив складки своего одеяния, Януэль тихо произнес:

- Я готов.

Тотчас Сол-Сим постучал, и двери распахнулись перед ними. С порога башни можно было одним взглядом охватить все происходящее на пиру. Терраса, опоясанная мраморной балюстрадой, насчитывала добрых две сотни локтей в длину и пятьдесят в ширину. Около сотни приглашенных расположились за огромным дубовым столом, выполненным в форме подковы. На возвышении в окружении членов своей семьи восседал император. У стола, освещенного бесчисленными огнями фонарей красного стекла, слуги, нагруженные блюдами и графинами, исполняли пассажи нескончаемого балета.

Окунувшись в эту феерию красок, Януэль вздрогнул. На террасе стоял такой гул, что невозможно было переговариваться с Сен-Деном, не повышая голоса. Юноша сделал шаг вперед и тотчас почувствовал покалывание ледяных иголочек. Здесь, на вершине имперской крепости, по террасе проносились леденящие порывы ветра, что, казалось, не доставляло гостям неприятных ощущений. В небе не было ни облака. Так же как и собравшиеся со всего Миропотока гости, звезды на свой лад праздновали день рождения императора.

Последний восседал на троне, сделанном в форме скелета Грифона с распростертыми крыльями. По обе руки от императора возвышались внушительные фигуры десяти телохранителей, представителей ордена Льва. Эти специально отобранные солдаты составляли сердце императорской гвардии; их можно было тотчас узнать по лежавшим у их ног белым львам. О подвигах каждой пары хищника и укротителя, повиновавшихся лишь приказам императора, ходили легенды, именно рыцари Льва не раз спасали правителя от рук подосланных убийц.

На таком расстоянии Януэль еще не мог различить черты лица императора, да и знал он его лишь по профилю, отчеканенному на золотых грифийских монетах. Зато ему хорошо были видны посланцы различных стран Миропотока, расположившиеся у противоположных концов стола.

По точеным чертам лица и темной коже он узнал жителей Земли Единорогов - ликорнийцев; на лбу у каждого отблескивал перламутром рог - символ их покровителя. По массивным фигурам и массе густых рыжих волос можно было без труда отличить химерийцев. Их раскатистый смех и лоснящиеся от жира подбородки составляли разительный контраст изысканному молчанию ликорнийцев. Януэль перевел взгляд на посланцев Драконии, славившихся во всем Миропотоке своими хранилищами знаний: бритые головы с вытатуированными на них таинственными знаками, просвечивающая кожа и глаза цвета оникса заметно выделяли их в толпе гостей. Вид драконийцев пробуждал смешанные чувства почтения и страха. Януэль некогда встречал одного из них на поле битвы, ему запомнился удлиненный силуэт этого воина и магическая книга, которую тот носил притороченной к поясу, будто меч.