Роланд Грин - Волшебные камни Курага

Эремиус решил прикинуть потери. За время боя было потеряно около двадцати Трансформ; шестьдесят-семьдесят Трансформ было тяжело ранено, и на излечение их ему могло понадобиться несколько дней. Проигравшим, однако, он себя не считал. Люди потеряли убитыми и ранеными в несколько раз больше, при этом восстанавливать свои силы так же быстро, как его воинство, они не могли.

Сражение, происходившее этой ночью, можно было считать лишь своеобразной прелюдией к серьезной военной кампании. Удовлетворившись этим объяснением, Эремиус решил заняться делом.

Он приказал Камню поярче сверкнуть напоследок и погаснуть, что тот послушно и выполнил. Теперь Эремиусу предстояло обратиться к Камню с предложением вернуться на свое обычное место. Просить он не привык, и потому эта часть заклинания всегда удавалась ему куда хуже, чем прочие.

И все же по просьбе его, что больше походила на приказ, Камень внял и на сей раз: он взлет в воздух и сам собой залетел в предназначавшуюся только для него сумку. Больше на этой горе Эремиусу делать было нечего. Последний раз взглянув на объятую тьмой долину, он быстро зашагал прочь. Если этот киммерийский великан надумает отправиться в погоню за ним, ему вряд ли поможет и Камень Курага…

Якуб посмотрел по сторонам. Похоже, рядом с человеком, стоявшим внизу, действительно никого не было.

Человек этот мог оказаться дозорным, он же мог быть и своеобразной приманкой, предназначавшейся для простаков… Впрочем, о втором можно было серьезно не думать — слуги мага были слишком глупы для того, чтобы затевать подобное.

Якуб свесился с края скалы и, мгновенье повисев, разжал руки. Галька скрипнула, и человек тут же резко обернулся, но было уже поздно: Якуб вогнал ему под ребра свой длинный кинжал. Якуб немного поддержал обмякшее тело, чтобы оно своим падением не произвело ненужного шума, и оно опустилось на камни с негромким глухим стуком.

Этого оказалось достаточно для того, чтобы поднять на ноги и спутников погибшего, и дозорных лагеря беженцев. Первые с криками понеслись куда-то вниз, вторые же принялись осыпать балку стрелами.

Судя по стонам и ругани, несколько стрел попало в цель. Еще через минуту все звуки смолкли, и Якуб отважился покинуть свое убежище у основания скалы. Вскоре к скале подошли и дозорные лагеря.

Видавший виды сержант посмотрел на лежавший у его ног труп и одобрительно пробурчал:

— Чисто сработано, ничего не скажешь!

— Если бы я не спешил, они бы и услышать ничего не смогли! отозвался польщенный Якуб.

— Ну и зачем нам это? Не подними они шума, мы ни о чем не догадались бы! Так они, по крайней мере, убежали! Слушай, парень а не хотел бы ты поступить на службу к царю Йалдизу?

— Сначала я женюсь, ну а потом посмотрю…

— Все правильно. Без жены солдат не солдат.

К лагерю они шли вместе. Когда они подошли к палаткам, небо на востоке уже начинало сереть. Якуб попрощался с сержантом и направился к палатке, в которой жили родные Боры.

Ночной переполох даже не разбудил их. Карайя лежала на ворохе жухлой травы, прижимая к себе двух своих младших братьев. Якуб присел на корточки и поправил съехавшее одеяло.

Теперь о жизни ее можно было не беспокоиться. Ночь миновала, к полудню же беженцы должны были подойти к Заставе Земана.

Якубу предстояло идти совсем в иную сторону — он должен был напасть на след людей Эремиуса и по нему выйти на него самого. Но не это было самым трудным в его рискованном предприятии, — самым трудным было убедить Эремиуса в том, что именно он, Якуб, должен стать военачальником армии мага.

Он коснулся щеки Карайи губами и тихо вышел из палатки.

Весь остаток ночи ушел на наведение порядка в лагере, подсчет потерь, помощь раненым и прочесывание окрестных гор. После того как все разведчики до единого доложили Хезалю о том, что в окрестных горах нет ни души, он объявил военный совет открытым.

— Я назвал бы это победой, если бы мы не потеряли втрое больше воинов, чем они, — сказал новый командующий. — Конечно, часть убитых они могли унести и с собой, но сути дела это не меняет. И еще: мне хотелось бы обратить внимание собравшихся на то, что отход неприятеля больше походил на организованное отступление, чем на паническое бегство.

— Вы совершенно правы в этом, капитан, — согласилась Илльяна. Она была бледнее обычного, время от времени по телу ее пробегала непонятная судорога. Голос ее, однако, был тверд как никогда. — Увидев потери, которые несло его воинство, властитель демонов приказал им отступить. Не сделай он этого, и нам, скорее всего, не довелось бы собраться на этот совет.

— Мне кажется, что определенная доля заслуг в этой победе принадлежит и вам, госпожа, — не так ли?

Илльяна пожала плечами.

— Простите меня, капитан, но я не могу принять вашу похвалу. Я сделала все, что было в моих силах, и это каким-то образом повлияло на исход битвы, но я тем не менее так и не смогла разбудить сил, дремлющих в Камне. К счастью, этого не удалось сделать и Эремиусу.

Хезаль посмотрел себе под ноги так, словно оттуда вот-вот должны были появиться какие-нибудь адские создания, наподобие виденных им этой ночью. Помолчав с минутку, он поднял глаза на Илльяну и негромко сказал:

— Мне кажется, что сейчас вы сказали неправду. Я почувствовал это по тону.

— Дело в том, что ни вы, ни ваши солдаты не смогут понять некоторых вещей без того, чтобы… — Раина замолчала, почувствовав, как на ее плечо легла тяжелая рука киммерийца. Хезаль перевел взгляд на нее. Теперь этот взгляд был полон подозрений.

— Капитан, — вновь обратилась к нему Илльяна, — сегодня я узнала много такого, чего я не могла и предположить. Пока я не пойму всего, я не смогу сказать вам ни слова. Но знайте — однажды я раскрою перед вами всю правду. Клянусь Семью Храмами и Мощами Пулака!

— Я думаю, к этому времени демоны успеют наведаться к нам не раз!

— Если мы вернемся на Заставу Земана, этого не произойдет.

— Вы хотите, чтобы мы, подобно трусливым псам, поджали хвосты? Да не бывать этому, пока я командую этой заставой! Не знаю, как к вам относится царь Йалдиз…

— Ты знаешь, как относится к госпоже Илльяне Мишрак. Я полагаю, этого вполне достаточно.

Установилась напряженная тишина. Конан уже стал подумывать о том, чтобы извлечь из ножен свой меч, но тут Хезаль вздохнул и негромко сообщил присутствующим:

— Честно говоря, я и сам подумываю о возвращении в крепость. Вот только я не знаю, как к этому отнесутся мои орлы — не сочтут ли они это проявлением трусости?

Раина потрепала Бурана по холке:

— Прекрасный у тебя жеребец, Бора. Да ты и сам вроде ничего…

Бора промолчал. Всего час тому назад он похоронил Кемаля, так и не сумевшего оправиться от полученных в сражении ран. Повезло Кемалю только в одном: он так и не пришел в сознание, и потому смерть его была безболезненной.