Сэмюэль Гей - Утросклон

- Великолепная идея! Ресторан на воде, единственный и неповторимый в Ройстоне. Это событие. Для нашей фирмы участвовать в таком предприятии большая честь. Поэтому дирекция уполномочила меня передать, что десять процентов расходов мы берем на себя.

После такого заявления Монк почувствовал себя полным хозяином положения и повел строителей на судно.

Прямо от дома они спустились короткой тропкой к бухте, где покоился в безмятежном сне "Глобус" - последний корабль Ройстона. Монк смотрел на шхуну, где еще недавно струился дымок из каюты Бильбо, и понял вдруг, что вместе с кораблем остыло и его сердце, что теперь он не такой, как прежде, что он, к сожалению, научился жить головой, сумел приспособить "так надо" вместо естественного и понятного "так хочу". Монк приближался сейчас к своему суденышку, как хозяин подходит к бычку, чтобы одним ударом превратить его в груду мяса.

- Наконец-то эта кастрюля будет служить вам настоящим образом, сверкнул зубами очкастый.

Монк не обиделся, что "Глобус" назвали кастрюлей. Он прикидывал про себя стоимость предстоящих работ и беспокоился, хватит ли денег, которые любезно ссудил ему Крокен на льготных условиях.

Деятели фирмы поднялись вслед за владельцем на корабль и с любопытством озирались, примеривая свои возможности.

Полдня мастеровые что-то вымеряли, записывали в блокнот, и наконец в каюте капитана был подписан договор между фирмой "Ройстон-Кин" и владельцем моторной шхуны. Согласно договору фирма обязывалась в предельно короткий срок "приспособить моторню шхуну под оригинальный ресторан высшей степени комфорта".

Через три недели моторная шхуна полностью сменила свою начинку. Машину, лебедки, шлюпки, парусину, оснастку - все, что можно было продать или пустить в дело, расторопные представители фирмы увезли.

На палубе и в трюме в полный голос стучали топоры, хрипели пилы, шипели, разбрызгивая искры, сварочные аппараты. Устоявшиеся за долгие годы запахи рыбы, масла, бензина сменились новыми - свежего дерева, лака, кожи.

Время от времени наведывался Крокен. Он хвалил Монка за энергию и размах, братски хлопал по плечу, справлялся, какая помощь нужна, и уезжал, довольный сопричастностью к стройке.

Монк, развив бурную деятельность, ходил перемазанный в краске, отдавал распоряжения рабочим и все больше уважал себя как созидателя и творца. Фантазия его разыгралась. Стены трюма, который оборудовали под главный зал, он- велел увешать рыбацкими сетями, где были запутаны высушенные морские звезды, диковинные рыбы и водоросли. В углу возвышалась маленькая эстакада, искусно отгороженная якорной цепью, очищенной от ржавчины и покрашенной жженной костью. В машинном отделении, где властвовал некогда старик Бильбо, установили массивные кухонные плиты, прорубили несколько окон, и получился обширный кулинарный цех с разделочными столами, кладовыми и ледником. Жилые помещения на корабле тоже претерпели изменения. Кубрики подновили свежей краской, оклеили обоями, установили там изящные светильники. Железные койки выбросили вон, и вместо них появились бесшумно-мягкие диваны, обитые причудливыми гобеленами. Теперь никто бы не смог поверить, что эти кабинеты для интимных бесед были когда-то прибежищем матросской братии, где сушились сапоги и портянки.

В капитанской каюте Монк устроил себе скромные апартаменты с конторкой, сейфом, небольшим холодильником и обитым кожей лежаком. Он здесь в жил сейчас, учитывая, что сделано, ведя подсчеты в толстой книге расходов. Чем больше делал он в ней записей, тем тревожней становилось на душе - где добыть еще денег? Фантазия, всякие оригинальные штучки, комфорт - все это молниеносно поглощало сумму, которую великодушно ссудил-ему Крокен. И вот, наконец, пришел страшный день, когда Монк обнаружил, что он - должник фирмы "Ройстон-Кин", что продавать и закладывать больше нечего, а денег? уже никто не даст.

Между тем работы на корабле заканчивались. Нужно было рассчитываться со строителями и, кроме того, закупать припасы, нанимать прислугу, поваров, музыкантов, чтобы к сроку открыть самый необычный в городе ресторан. А в кармане Монка не было ни гроша.

Поздним вечером Монк проверял по толстой книге еще и еще раз свои невеселые подсчеты. Как он ни вертел, выходило, что нужно самое малое полторы тысячи филонов, чтобы не дать погибнуть своему еще не родившемуся детищу. Как ни ругал он себя за то, что поддался на авантюру Крокена, он все же сознавал его правоту. Действительно, иного пути к личной независимости, кроме как через собственное дело, у него не было...

Легкая волна слегка раскачивала бывшую моторную шхуну, в черной воде бухты плавала луна, а в каюте-кабинете не мог уснуть молодой предприниматель. Он думал о деньгах. Только полторы тысячи - и полная свобода. Потом питейно-закусочное предприятие даст Монку все радости и блага, какие несет обейпеченная жизнь. Он сможет путешествовать или уехать жить в столицу. Заниматься наукой, ставить опыты, изобретать чудесные машины или получать в пробирке невиданные доселе вещества.

"Вот что такое быть Хозяином, - догадался Монк, - быть Хозяином самому себе. К черту сказки про Утросклон!" Монк усмехнулся своей былой доверчивости, вспомнив, как почудился ему однажды ночью голос под окном. Он поверил тогда в чудесную страну счастья лишь потому, что был без сил и веры, без какихто видов на жизнь, вот и ухватился за спасительный и неверный призрак - Утросклон.

Монк захлопнул расчетную книгу и швырнул ее на стол. О-о, были бы деньги, и он сумеет оправдать свое появление на земле, он принесет много пользы, и люди долго будут вспоминать его. Деньги - вот отправная точка на земле для зла и добра. Он будет делать добро. Но это все впереди, а сейчас так необходимо найти полторы тысячи филонов. Но где их взять? Одолжить?

Так у него нет состоятельных друзей. Да и кто поверит ему, нищему и безвестному, что он сможет в короткий срок вернуть такую сумму? Обратиться к Крокену? Но тот уже сделал все, что мог. Может быть, заложить дом? Но эта волокита протянется бог весть сколько времени, а деньги нужны сейчас. Где же их взять, черт побери? От этой монотонной и навязчивой мысли Монк незаметно уснул. Но тревожный сон его продолжался недолго. Что-то стукнуло на палубе, и Монк проснулся. Возвращаясь из короткого забытья, он услышал, как возле двери затихли чьи-то осторожные шаги. Гости в такой поздний час? Монк оторопело глядел на дверь и чувствовал, как от страха ему сжало горло. Один в залитой зловещим лунным светом каюте, раздетый и безоружный... Надо бы зажечь свечу, найти нож или хотя бы крикнуть, но нет сил. Беззвучно раскрывая рот, с ужасом в глазах, Монк ждал, когда разрешится его тревога. Как раз в этот момент в дверь постучали громко и властно. Монк сжался весь, и наконец ему удалось выдавить из себя какое-то мычание. Дверь распахнулась, и на пороге появился... Аллис.