Сергей Герасимов - Изобретение зла

Процесс укрепления зубов коснется и меньших братьев человеческих.

Зоопарковский лев Леопольд Второй (Леопольдом первым звали директора зоопарка), перекусит три стальных прута толщиной в палец, выберется за ограду и начнет жевать всех направо и налево, никогда не дожевывая до конца. К вечеру послезавтрашнего дня число его жертв достигнет семидесяти. Семьдесят первый сумеет подрезать ему лапы лучом и оставит умирать. За ночь Леопольда съедят бездомные собаки, умело перекусывающие даже толстые гвозди. На площади Согласия городские плотники, скучающие от безделья, возведут эшафот, а городские жестянщики, мучаясь от отстутствия заказов, пристроют на эшафоте гильйотину.

Городские мясорубы изберут самого умелого и снабдят его тяжелым топором - для отчленения и четвертования, а городские обыватели начнут ловить ведьм и нескольких все-таки поймают. Тяжелый топор, образовавшийся из обыкновенного топора, для разделки туш, будет расти в течение трех дней и дорастет до такой величины, что умелый мясоруб едва сумеет его поднять.

Весь день и всю ночь в городе будут гореть пожары и временно превысят по своей убойной силе даже медленную вечную войну, тянущуюся на окраинах. Впрочем, война с окраин переместится в центр и весь центр окажется разрушен, уже в ближайшие сутки.

Гадалка Прозерпина Великолепная семидесяти трех лет от роду, проводя благотворительный сеанс хиромантии, заметит укорочение линии жизни своего клиента и обратит на это внимание присутствующих. Присутствующие взглянут на свои ладони и увидят, как их родные линии жизни укорачиваются и исчезают. После чего исчезнут линии любви, семьи, друзей и кольцо дружеского участия.

Истеричная молодая особа, Толстоухова Валентина, начнет биться в истерике, размазывая помаду по лицу, а тем временем с ладоней присутствующих исчезнут и все остальные линии. То же произойдет с ладонями всех остальных жителей города ибо судьба всех ожидает одна и знать о ней вовсе необязательно.

Экспозиция городской галереи искусств, выставленная к Дню Матери, быстро преобразится в экспозицию ко Дню Брьбы. Картины, изображавшие радости материнства, изобразят упоение кровавой битвой, изображавшие святую деву - изобразят муки ада, а картина "Мальчик, играющий в мяч" превратится в картину

"Мальчик, прибивающий к стене любовницу своего отца".

Саблезубый кот, бродящий по кругу в универмаге и рассказывающий самому себе сказки и поющий песню про аль, перестанет искрить и выйдет на улицу, порвав по дроге двух покупателей.

Число жителей города больше не будет равно ста тысячам - начиная с этого утра, это число будет постоянно и быстро уменьшаться.

64

Анжела, отслужившая ночную смену, тихо спала в подсобке, обвешаной темными шторами. Позавчера работники из рентгенфотографии постирали свои непрозрачные шторы и повесили их сюда, к Анжеле, да так и не забрали до сих пор. Двенадцать штор висели на веревках, шесть лежали на полу, а ещё одна, нечетная, висела, прикрывая окно. От обилия штор в подсобке было темно и душно. Анжела спала и улыбалась во сне.

Одна из штор зашевелилась. Если бы Анжела открыла глаза, то удивилась бы чрезвычайно, так как знала, что за той шторой глухая стена и ничего там шевелиться не может. Нечто дергало штору, пытаясь выбраться. Были видны две руки или конечности, заменяющие руки, не по-человечески крупная голова.

Послышался звук, напоминающий тихое ржание. Анжела спала и улыбалась во сне. Ей снилась уборка крыши от снега - задороное и лихое занятие, одно из её любимых поручений. Ее щеки даже покраснели и разметались руки.

Нечто отошло от стены, так и не освободившись от шторы. Теперь были видны его короткие изогнутые ноги с копытами. Копыта стучали так, будто были подкованы. Оно снова запуталось в висящих полотнищах. Анжела пошевелилась и проснулась.

- Эй, кто здесь? - спросила она сонно.

Движение и шум прекратились.

Анжела снова уснула и даже стала храпеть, присвистывая.

Шторы зашевелились. Из материи высунулась большая голова, напоминающая лошадиную, высунулась и посмотрела на человека. Оскалила зубы и произвела губами движение, напоминающее поцелуй. Нечто освободилось от материи и стало на четвереньки. На четвереньках оно напоминало несимметрично сложенную лошадь.

Оно подошло к столику, вытащило зубами вялые цветы из ведерка и приналось жевать их с выражением удивления на морде. Потом опустило морду в пластиковое ведро и шумно втянуло воду. Встало на задние ноги и вытерло морду о черную штору.

Посмотрело на Анжелу, улыбающуюся во сне, повело ушами. Само улыбнулось. Его уши были велики и очень подвижны. Глаза приподнимали кожу так, будто сидели не в глазных впадинах, а поверх гладкого черепа. Ресницы длинны и элегантны.

Оно снова опустилось и понюхало стену. Оскалило зубы и слегка пожевало плинтус. При жевании оно издавало такие звуки, будто несколько столяров работали стамесками. Все время шевелило ушами. Подошло к мирно спящей Анжеле и повернулось к ней спиной. Между его задних ног болталось маленькое вымя. Оно напоминало кобылу, да и было кобылой, только искривленной до потери обычного лошадиного облика. Хвост кобылы качался у самой груди Анжелы.

Оно изогнуло шею назад и попробовало заглянуть в лицо спящей женщины. Потом медленно присело к ней на грудь. Анжела вскрикнула во сне, пошевелилась, но не проснулась. Оно уселось поудобнее и положило ногу за ногу. Оно улыбалось. Вот оно согнуло переднюю ногу и почесало щеку копытом. Анжела заговорила, не просыпаясь. Слова были неразборчивы, но по интонации было заметно, что её обвиняют, а она оправдывается. Нечто несколько раз подпрыгнуло на груди женщины. Анжела стала стонать и шевелить ногами во сне. Нечто повернулось и удовлетворенно посмотрело двигающиеся на ноги. Икнуло и тихонько заржало.

Потом поднялось и ушло к стене, несколько раз запутавшись в шторах по пути.

Анжела продолжала спать, её лицо было искажено, руки и ноги двигались, голова дергалось, глаза бегали под закрытыми веками. Ей снился кошмар и она хотела проснуться, но проснуться не могла.

65

В это же утро в старом крыле госпиталя провалился пол. По стене поползла трещина и широкая обоина отвисла карманом на потолке. Обоину клеили пятьдесят лет назад и с тех пор она все держалась. Но сейчас не выдержала. В старом крыле госпиталя сгущалась тьма. Узкие окна темнели и становились полупрозрачны. Щель в стене выдавила из себя капли алебастра и сама себя зарастила. Если бы в этом месте и в это время оказался человек, знакомый с Машиной, он, не усомнившись, сказал бы, что Машина ремонтирует стену. Но в пятом веке не осталось людей, хорошо знакомых с Машиной. Провал в полу вдруг втянул в себя воздух, словно вдохнул. Стало прохладнее. Стены провала быстро формировались, образуя аккуратную шахту с крышкой. Вдоль стены шахты зажглась цепочка огоньков, убегающих в глубину. А глубина была порядочноя.