Алан Фостер - Тар-Айимский Кранг. Сборник научно-фантастической прозы

Центр кристалла был полым и имел неправильные очертания. Он был полон темно-бордовых и зеленых частиц, плававших медленно, как во сне, в прозрачной вискозной жидкости. Частицы были мелкими, как пылинки. Местами они почти достигали стенок кристалла, хотя у них, в общем, имелась тенденция держаться компактно вблизи от его середины. Иногда бархатистые пылинки резко дергались и носились кругом, словно подгоняемые какой-то невидимой силой. Флинкс, как загипнотизированный, уставился в его смещающиеся глубины…

На Земле жил богатый человек по фамилии Эндриксон, который последнее время, казалось, ходил будто во сне. Семья его любила, и друзья были очень привязаны к нему. Им также, сквозь зубы, восхищались конкуренты. Эндриксон, хотя в данный момент он выглядел кем угодно, только не человеком острого ума, был одним из тех странных гениев, которые сами не обладают никакими творческими способностями, но проявляют вместо этого редкую способность распоряжаться и направлять таланты людей более одаренных, чем они сами.

В 5:30 вечера 25 числа пятого месяца Эндриксон шел медленнее обычного по тщательно охраняемым коридорам Завода. У Завода не было названия — предосторожность, на которой настояли нервные люди, чьим занятием было беспокоиться о таких вещах, — и он был построен на западном склоне Анд.

Проходя мимо трудившихся на Заводе мужчин, женщин и инсектоидных транксов, Эндриксон приветливо кивал и всегда удостаивался почтительного ответа. Они все двигались в противоположном направлении, поскольку рабочий день для них закончился. Они все были в пути — эти очень, очень талантливые существа — к себе домой в Сантьяго, Лиму, Дели и Нью-Йорк, а также в земные колонии транксов в бассейне Амазонки.

Один, еще не сменившийся с дежурства, вытянулся по стойке смирно, когда Эндриксон завернул за угол в последний защищенный переход. Увидев, что посетитель не был его непосредственным начальником — господином, носившим свое раздражение, как и свое нижнее белье, поверх брюк, — хорошо вооруженный охранник расслабился. Эндриксон, знал он, был другом всем.

— Здравствуйте… Дэвис, — медленно произнес босс.

Дэвис отдал честь, а затем внимательно изучил шефа, обеспокоенный его внешним видом.

— Добрый вечер, сэр. Вы уверены, что чувствуете себя хорошо?

— Да, спасибо, Дэвис, — ответил Эндриксон, — у меня в последнюю минуту возникла одна мысль… Это ненадолго. — Он глядел на какой-то светящийся предмет неправильной формы, который держал в ладони. — Не хочешь ли посмотреть мое удостоверение личности?

Охранник улыбнулся, осмотрел необходимую полоску обработанного пластика и пропустил Эндриксона в камеру, за которой находилась мастерская, огромная пещера, дополнительно расширенная точным инженерным расчетом и необходимостью. Это было сердце Завода.

Уверенной походкой Эндриксон спустился по лестнице на опечатанный этаж увеличенной пещеры, проходя мимо громадных машин, длинных верстаков, и величественных сооружений из металла и других материалов. Мастерская была сейчас пустынна. Она останется такой до тех пор, пока не явится, пять часов спустя, утренняя смена.

Пройдя треть этажа, он остановился перед внушительной дверью из серовато-коричневого металла, единственным разрывом в сплошной стене из того же материала, что отгораживал просторную часть пещеры. Пользуясь свободной рукой и в то же время по-прежнему уставясь на предмет в другой руке, он вынул кольцо с несколькими металлическими цилиндриками. Он выбрал цилиндрик, прижал большой палец к выемке на его конце, а затем вставил другой конец в дырочку на двери и толкнул его вперед. Механизм двери произвел и поглотил сложную серию излучений. Они вынесли суждение о цилиндрике и о державшей его личности.

Удостоверившись, что цилиндрик закодирован как надо и что его владелец находится в устойчивом психологическом состоянии, дверь пропела тихое согласие и утонула в полу. Эндриксон прошел, и дверь, заметив его прохождение, снова поднялась, закрыв щель позади него.

Впереди обрисовалось не совсем законченное устройство, почти заполнявшее собой эту часть пещеры. Оно было окружено внимательной армией приборов: следящими устройствами, отдыхающими инструментами, контрольными пультами и бесконечными пробирками с разнообразными компонентами.

Эндриксон игнорировал этот знакомый коллаж, и целеустремленно направился к единственному черному пульту.

Он задумчиво посмотрел на его переключатели и датчики, а затем воспользовался еще одним из цилиндриков на кольце, для того чтобы вернуть пульт к жизни. Лампочки послушно вспыхнули, а датчики зарегистрировали для него величины.

Над ним вырисовывалась огромная масса незаконченного КК-двигателя звездолета. Окончательное завершение будет и должно быть только в свободном космосе, поскольку активированное позигравитационное поле двигателя, взаимодействуя с гравитационным полем планеты, произвело бы серию землетрясений и тектонических смещений в масштабах катаклизма.

Но этот факт Эндриксона в данный момент не волновал Им овладела куда более интригующая мысль. Достаточно ли завершен двигатель, чтобы функционировать? Ему хотелось знать. Почему бы не получить интересные факты из первых рук…

Он взглянул на красоту в своей ладони, затем воспользовался вторым цилиндриком, чтобы отпереть плотно запечатанную коробку на одном конце черного пульта. Под кожухом коробки находилось несколько кнопок, сплошь покрытых ярко-красной эмалью. Эндриксон услышал, как где-то визгливо взвыл клаксон, но сигнал тревоги умолк, когда он включил кнопки в правильном порядке. Он предвкушал огромное удовольствие. С активацией переключателей жидкого состояния по монолиту из стекла, пластика и металла начали растекаться команды. Далеко за противоположной стороной двери Эндриксон слышал крики и топот бегущих людей. В то #е время была активирована термоядерная искра, и Эндриксон увидел полное зацепление, зарегистрированное на надлежащих мониторах.

Он удовлетворенно кивнул. Замкнулись последние реле, связавшие с механизмом встроенный в двигатель компьютерный мозг. На короткую секунду поле Курита-Кита обрело существование. В голове Эндриксона на миг мелькнула мысль, что такое никогда не следует делать иначе как в глубине свободного космоса.

Но последние мысли он посвятил изысканной красоте и странным словам, заключенным в предмете, который он держал в руке…

Будь двигатель закончен, могла бы произойти крупная катастрофа. Но он не был завершен, и поэтому поле быстро распалось, не способное поддержать само себя и распространиться до своего полного, двигательного диаметра.