Роальд Даль - Смерть Вселенной. Сборник

Люби меня, зеленый, как пальмовый лист, как слава; настанет день, когда, воздев руки к ногам твоим, я стану прославлять твое имя.

Люби меня, сияющий, словно золото, золото сокровищ, которые отдам, чтобы воздвигнуть тебе храмы, — и тогда по всей земле разойдется слово твое, твое учение.

Люби меня, бурый, словно кожаная плеть, которой тебя хлестали; дай мне ощутить боль ударов, горечь унижения — и я буду упиваться ими до конца дней своих.

Отдай мне все краски, составляющие твое бытие — слив их вместе, я добуду белый цвет воскресения и вечной жизни».

Девушка на миг останавливается в задумчивости — она, очевидно, слушала, что говорил голос на звуковой дорожке. — затем идет дальше. Небрежно пиная валяющиеся под ногами обломки, она исчезает за кадром. Изображение остается еще на несколько секунд; все так же глядят слепыми глазами идолы — серая, неподвижная масса, залитая солнцем, словно пшеничное поле.

Звука нет, изображение исчезает.

Девушка бредет по пустыне. Песок кажется почти белым в ярких лучах солнца; девушка оставляет за собой зыбкие следы. Плавные очертания барханов простираются до самого горизонта.

На пути девушке попадается опрокинутый велосипед, наполовину засыпанный песком и похожий на скелет какого-то грациозного зверя. Когда девушка проходит мимо, кажется, будто торчащее из песка переднее колесо разглядывает ее с терпеливым безразличием, свойственным старости и упадку. Девушка идет дальше, не приближаясь к велосипеду. Камера поднимается, и в поле зрения попадает вертолет, глубоко увязший в песке. Поврежденные лопасти слегка колышутся на ветру, словно одежда покойника, И хотя остальные части вертолета совершенно неподвижны, создается впечатление, будто накренившаяся вперед машина вовсю старается выкарабкаться из песка и взлететь. Она напоминает раненое живое существо. Изображение замирает — кажется, что в проекторе закончилась пленка и что если будет продолжение, то вертолет, мучительно изогнувшись, упадет в бессилии на песок.

Окинув взглядом машину, девушка проходит мимо — и вдруг, повернув голову назад к экрану, резко останавливается, словно наткнувшись на что-то еще.

В кадре появляется бюст из песчаника, стоящий на невысоком пьедестале. Бюст отдаленно напоминает изображение человека, но черты лица сглажены, почти неразличимы. От статуи веет древностью, видно, что она обезображена эрозией.

Статуя покрыта обозначениями, на песчанике можно прочесть слова, выведенные зеленой масляной краской по трафарету: ЛОБ, ЩЕКА. ПРАВОЕ УХО, ЛЕВОЕ УХО, — надписи усиливают общее впечатление абсурдности. Скульптуру никак не назовешь устрашающей, — столько комичной печали в этом изуродованном надписями лице. Девушка толкает бюст, пытаясь опрокинуть его, но он, по-видимому, прочно прикреплен к пьедесталу. Потерев пальцами поверхность скульптуры, она смотрит, как раскрошившийся песчаник сыплется ей на ладонь. Теперь мы видим статую совсем близко, она и в самом деле очень старая, словно простояла в этой пустыне целое тысячелетие.

Девушка достает из сумочки носовой платок и, послюнив его кончик, пытается стереть «Н» в слове «НОС»; наконец зеленая краска начинает бледнеть. Девушка проводит рукой по лбу статуи, с улыбкой читает надписи: «РОТ», «ПОДБОРОДОК». Скульптура явно ее забавляет.

На звуковой дорожке — звуки виолончели.

Теперь хорошо видно, насколько статуя поражена временем. Правый и левый соски, несмотря на обозначения, практически невозможно распознать, а правая подмышка вся осыпалась.

Девушка обходит статую, чтобы взглянуть на нее сзади, и следом перемещается камера; пересекая кадр, девушка возвращается на прежнее место. Сзади статуя еще меньше напоминает человеческое существо, кажется, что она вообще утратила какие-либо индивидуальные черты, слившись с пустыней.

Виолончель звучит резче, причудливее.

Снова мы видим скульптуру спереди. Девушка пристально разглядывает ее лицо. Надпись «ЛЕВЫЙ ГЛАЗ» стало трудно прочесть: на ней расползлось темное пятно. На сухом камне пятно жидкости кажется совсем черным. Девушка дотрагивается до надписи, затем прикладывает палец к языку. Пятно увеличивается, и на лице девушки появляется тревога.

Сумочка падает у нее из рук, с глубоким ужасом она смотрит, как из левого глаза статуи вытекает капля воды и сливается с темным пятном. Темная полоса пересекает правую щеку. Из левого глаза появляется еще одна капля и сползает вниз, к подбородку, оставляя за собой сверкающий на солнце след. Все кругом неподвижно, только по шероховатым щекам стекает капля за каплей. Слышатся взволнованные переливы виолончели.

В ужасе попятившись, девушка замирает, словно парализованная.

Теперь капля выползает из правого глаза и стекает по неровной поверхности щеки.

Раскрыв рот и судорожно вцепившись руками в свое платье, девушка беспомощно глядит на плачущую перед ней древнюю статую. Эти слезы как бы дают почувствовать груз прошедших столетий. Опустив голову, девушка закрывает лицо руками.

С полминуты она не глядит на бюст, но затем вновь подымает глаза. По-видимому, ей удалось справиться со своими чувствами. Она медленно подбирает с земли сумочку и, порывшись в ней, достает большую записную книжку. Вырвав листок, складывает его пополам и обрывает угол — получается нечто вроде указателя. Достав ручку и написав что-то на листке, булавкой прикрепляет его к щеке статуи; острый конец указывает на струйку воды, текущую по лицу.

На листке лишь одно слово: «СЛЕЗЫ».

Отвернувшись, девушка быстро уходит от нас по пустыне.

Виолончель стихла. Звучит иронический похоронный марш из Первой симфонии Малера. Девушка спускается по пологому склону, впереди виден холм — единственное возвышение посреди ровной пустыни; за холмом темнеет струйка дыма. Вблизи оказывается, что у подножия холма расползается целое облако густого дыма и тут же суетятся какие-то люди. То и дело у самой земли на мгновение ярко вспыхивает пламя, и удушливое облако увеличивается, быстро подымаясь вверх. Передвигаясь вместе с девушкой, камера дает крупным планом ее лицо. Вначале девушка сосредоточенно морщит лоб, пытаясь понять, что происходит, затем на лице появляется недоумение и немного позже — ярость. Камера останавливается, мы видим, как девушка приближается к людям.

Мужчины в легких рубашках, с потными, черными от копоти лицами, носятся туда-сюда в страшной панике. Они чем-то сильно озабочены — впрочем, чувствуется, что это их обычное состояние. На спине у каждого — большой баллон, от долгой носки лямки больно врезаются в плечи. Кругом черная обожженная земля. Казалось бы, здесь ничего не может вырасти, однако кое-где сквозь иссушенную почву пробиваются зеленые ростки. Показавшись из земли, странные растения тут же начинают цвести. Чуть появившиеся бутоны на глазах распускаются. Но стоит кому-нибудь из мужчин это заметить, он приближается и, выпустив из баллона струю пламени, уничтожает цветок. Затем огонь гаснет, и от растения остается лишь кружок обугленной земли. Проходит всего несколько секунд — и на черной унылой почве показывается новый росток