Юлий Буркин - Королева в изгнании

Маша провела рукой по лицу, утирая слезы (хорошо, ее хоть не видят):

— Ты и не будешь связываться. Меня проводишь, и все.

— Добро.

— А как, к стати, Шахиня поживает?

— Кто ж ее знает. С тех пор, как она с Кисой твоим в бега подалась, я и не видел ее. И век бы еще не видел.

— И меня.

— А тебя я и так — не вижу. Теперь, правда, кажись, увижу — ты же раздваиваться стала…

Но Маша уже не слушала его, а, взяв радиотелефон, набирала номер. Что сказать? С чего начать разговор?

— Дежурный слушает.

— Здравствуйте. Я — по "делу Маруси".

— Одну минуту. Соединяю.

В трубке колокольчиками проиграла какая-то мелодия, затем прозвучал властный, слегка раздраженный мужской голос:

— Да! Слушаю вас.

Маша слегка оробела:

— Я по "делу Маруси"…

— Вы можете назвать себя?

— Не хотелось бы.

— То есть вы желаете остаться инкогнито. Хорошо. Что вы имеете сообщить?

— Все. Я знаю о ней все. Каждый ее шаг.

— Вот как. — Голос слегка смягчился. — Тогда не хотелось бы по телефону. Может, вы могли бы подъехать сюда?

Маша уже сумела взять себя в руки. Пусть у простых смертных при слове «прокуратура» сердчишко колотится, ей-то чего бояться? И она решила говорить с позиции силы:

— Но у меня есть условие.

На том конце провода помолчали. Потом раздался мягкий смешок, и голос поинтересовался:

— Ну-ну, и что же это за условие?

— Она должна присутствовать при разговоре. Иначе, я не скажу ни слова.

— То есть, вам необходима очная ставка?

— Пусть так.

— Нет проблем. Сегодня подъедите?

Внезапно Маша испугалась. Очная ставка с собой…

— Нет, лучше завтра… Во второй половине дня.

— В четырнадцать ноль-ноль.

— Хорошо.

— Записывайте адрес. — Он продиктовал, затем добавил: — Если бы вы назвали себя, выписал бы вам пропуск. А так — придется встретить на вахте. Как я вас узнаю?

— Я… — начала Маша, но тут же спохватилась. — Вы меня узнаете. Точно узнаете.

— Вы уверены? — в голосе звучало то ли сомнение, то ли тщательно скрываемое возбуждение. Маша промолчала, и он продолжил: — Хорошо, договорились. Завтра в два я встречу вас на вахте, возле дежурного. Постарайтесь не опаздывать.

…Возле прокуратуры Гога с каменной мордой остался ждать ее в своем «москвиче». А Маша прошла внутрь. Не успела она сделать по ковровой дорожке и пяти шагов к милиционеру, как навстречу ей со стула поднялся высокий подтянутый мужчина лет сорока.

Его густая шевелюра была почти полностью седой, лишь кое-где пробивались темные пряди. Его смуглое лицо сразу расположило Машу к доверию, особенно — то, как насмешливо поблескивали его черные глаза. Насмешливо, но — с интересом… Ну, еще бы, ведь вряд ли он ожидал увидеть перед собой вторую Машу.

— Да, вас трудно не узнать! Ничего не понимаю! Объясните, что происходит?

— Может быть, не здесь? — Легко улыбнулась Маша. Легко, оттого, что человек этот был явно симпатичен ей. Сейчас, приглядевшись, она поняла, что сходу не верно определила его возраст: обманула выправка — явно военная. Ему уже далеко за сорок, а то и все пятьдесят.

— Да-да, конечно, — кивнул он и представился: Илья Аркадьевич Берман.

Она пожала его сухую крепкую руку.

— Мария.

— Феноменально! — вскричал Илья Аркадьевич. — Все, оказывается, еще интересней, чем я предполагал! Но как вы… — И тут же оборвал себя. Пойдемте-пойдемте… Это со мной, — бросил он дежурному и повел ее вверх по лестнице.

Вошли в светлый просторный кабинет. Он разительно отличался от рабочего места следователя Зыкова: бежевая офисная мебель, большое, забранное белыми жалюзи, окно, компьютер…

— Неплохо живут, оказывается, следователи, — заметила Маша.

— Дешево цените, — доброжелательно откликнулся Илья Аркадьевич, — не следователи, а референты генерального прокурора республики. Точнее референт, потому что он один. И это — я. Да вы садитесь!

— А что такое «референт»?

— Помощник, советник, ну, и все такое…

— Понятно.

Внезапно, без всякой видимой на то причины, Маше почудилось во всем происходящем что-то неестественное… Какой-то опереточный елей…

Она села в удобное вращающееся кресло.

— Ну, и где вторая я?

Илья Аркадьевич сел за стол напротив нее.

— А вам не кажется, что логичнее будет сперва нам побеседовать вдвоем?

— Нет. Я, по-моему, ясно вам по телефону сказала.

— Хорошо, хорошо, — непринужденно улыбнулся Илья Аркадьевич. Но Маше почему-то показалось, что непринужденность эта дается ему с трудом. Только за ней ехать придется. Я сейчас дам команду, а пока — посидим, поболтаем…

— Сколько времени придется ждать?

— Минут сорок. Не много.

И ТУТ ЛЕГКОЕ ДОСЕЛЕ ОЩУЩЕНИЕ ОПАСНОСТИ, СЛОВНО ВЗОРВАВШИСЬ, ЗАПОЛНИЛО ЕЕ ВСЮ. Словно она оказалась в логове волка или в пещере, в полной темноте. Она порывисто встала.

— Проводите меня к выходу.

— Ну что вы, право, — вскочил вместе с ней Илья Аркадьевич. — Я пошутил. Очень уж хотелось побеседовать с вами наедине. Маша — здесь, сейчас ее приведут.

Скорее всего, где-то под столом была кнопка, потому что, не успел он закончить фразу, как дверь открылась, и на пороге возник молоденький старшина милиции.

— Володя, — явно не по уставу обратился к нему Илья Аркадьевич, сходи-ка за Марией.

Старшина нахмурился.

— А эта? — пробасил он, указывая на Машу.

— Иди, иди… Это — другая, — раздраженно повысил голос Илья Аркадьевич. — И быстрее! — И снова повернулся к собеседнице: — Совсем тут разболтались.

Маша сидела, нахохлившись, как воробей. Она ожидала любой провокации.

С минуту длилось тягостное молчание. Наконец, тишину прервали шаги, дверь вновь отварилась.

На пороге стояли двое.

Ощущение реальности на миг покинуло Машу.

Когда, у Гоги, она увидела газетную фотографию, она решила сначала, что это — или фотомонтаж (только не понятно, кому это было нужно), или результат каких-то невероятных событий (а к невероятному, благодаря своему дару, она была вполне подготовлена). Затем, посмотрев кассету, она утвердилась именно во втором мнении. И ей страстно захотелось разобраться, что же тут к чему. Ведь, в конце концов, ЦЕНТРОМ ЭТИХ СОБЫТИЙ БЫЛА ОНА!

Оказавшись в этом кабинете, ощутив неискренность в поведение его хозяина, она вновь заподозрила подделку. Но вот она видит своего двойника во плоти… И странное оцепенение охватило ее… Чего, собственно, она хочет от этой девочки? От СЕБЯ… Спросить: "Ты кто?" — она и без того знает ответ… Сказать: "Я хочу тебе помочь…" — но ведь она не может сделать больше чем… она. "Откуда ты взялась?" А если этот вопрос та, вторая, задаст раньше?!

Все эти, порождающие смущение, вопросы пронеслись в ее голове буквально в несколько мгновений. Пока «Маша-2» не приблизилась. Когда же та сделала это, все моментально встало на свои места. Словно ветер подул, и густой туман рассеялся. Это была НЕ ОНА!