Владимир Журавлев - Сын планеты

И я иду. Но не в офицерский клуб. Ноги сами приводят меня к нужному месту, я его приметил заранее. Каменная белая ограда. Просторный двор с причудливой грудой валунов в центре. Шум, смех, крики. Что-то вроде местной школы, она же детдом, она же тюрьма для детей, она же больница…

Здравствуйте, дети. Извилистым путем шел я сюда. Теперь я знаю, чему вас учить. Знаю, как. И самое главное: знаю, что научить — можно. Вот моя рука. Вместе мы зашагаем к светлому будущему по дороге жизни. Столько, на сколько хватит моих сил. И самой жизни.

Но я не говорю этих поистине прекрасных слов. И дети носятся мимо меня, словно я — просто еще один камень-валун, черный, угрюмый и неподвижный.

Пляжи Голубой Веги — самостоятельный, особый мир. На них живут, назначают любовные свидания звездными ночами, едят и спят, играют в буйные безрассудные игры, танцуют в тысячных хороводах по белым пескам, проводят свои деловые встречи личности из старой знати (новая — чужаки на этой планете и пока не выносят пронзительности местных небес); кстати, на них еще и загорают.

Эти двое юношей были знатоками в деле пляжного загара. Только самые сведущие в мастерстве торчания на пляже знали, что лучший «золотой» загар получается от фиолетового сияния предрассветного неба, когда эфемер уже погасил свои сумасшедшие огни, а солнце еще не поднялось над кряжами Великих гор.

Они лениво раскинули свои атлетические тела на прохладном песке. По канонам мастерства следовало регулярно переворачиваться для равномерного золочения. Они так и делали: медленно катились к воде по «тропе загара». Полсотни оборотов — и воды теплого моря лизнут их тела, встанет солнце, тогда можно будет просто плавать и отдыхать. До полуденной «тропы загара», где кувыркания приобретали экзотические и сложные формы — в основном из-за присутствия многочисленной восхищенной публики. Между поворотами юноши обсуждали дела, за которые режим карабинеров сулил позорную смерть в тире офицерского клуба.

— Ребята требуют начинать войну, босс, — заметил младший. — Я тоже считаю, что наши боевые отряды накопили достаточно сил, чтобы бить карабинеров.

— Дури они накопили достаточно! — отрезал старший. — Уже в спортзалах открыто тренируют бои с карателями! При зрителях! А среди них наверняка есть пауки режима — потому что они есть везде! Вот кто этот сторож из школы, где вы скачете с музейным оружием? Говорят, он почему-то играет с детьми в спортзале. Может, для того, чтобы увидеть наши боевые пятерки? Он не похож на сторожа.

— Он ни на кого не похож! — буркнул младший. — Прихоть природы. Мы проверяли его — он ниоткуда. Бродяга пляжей. Я думаю — на режим он не работает. Он видел наши пятерки при оружии — и все спокойно, никаких шевелений вокруг школы. Из моей пятерки кое-кто имеет братьев в карабинерах — они тоже бы сообщили, будь какая опасность.

— В главном ты прав, — неожиданно согласился старший. — Пора начинать. У ребят слишком много энергии. Как бы не начали драться между собой, тем более что поводов достаточно, старая знать всегда грызлась друг с другом и помнит обиды веками.

— Традиции, — вздохнул младший с пониманием. — В них наша слабость — но и наша сила тоже!

— Да какая в них сила?! Лорды предгорий никогда не встанут в бою рядом с лордами побережий — ну в чем здесь сила? А в войне против карабинеров единство — обязательное условие. Иначе нас перережут поодиночке.

— Начнем войну поодиночке. А там найдется лидер, способный объединить. Война ему поможет.

— Дурак. Сначала — объединить. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы война закончилась за один день. Или хочешь? У тебя родня в карабинерах…

— У всех родня! — огрызнулся младший. — Что поделать, если мы — ветви одного дерева? Но здесь — наша земля! Мы слились с ней душой, стали одним целым — и не позволим даже родне перекраивать этот мир по-своему!

— Золотые слова! — одобрил старший. — Ты бы еще поступал, как говоришь, тебе бы цены не было…

— Я стараюсь изо всех сил, босс! — обиделся младший.

— А Эстер? Эта пляжная красотка забрала уже слишком много власти. Все лорды предгорий с ней. А ты до сих пор ничего с ней не сделал.

— Босс, но ведь объединяться — это хорошо? Она же объединяет…

— Дурак. Ослепленный красотой… У нее половина отрядов. И у нас — половина. При равенстве сил мы никогда не объединимся, только перебьем друг друга во взаимной грызне. Кто-то должен уступить. Но не мы. Понятно? Путь к победе справедливости ведет через резню соратников — это не мной придумано, это так учит история.

— Да, но… у нее отряд — за Эстер глотку любому перегрызут.

— Хорошие ребята, — обронил старший. — Жаль их терять. А придется. С отрядом-то… это просто. У тебя, говоришь, родня в карабинерах? Ее отряд — из предгорий. Я слышал, у них какой-то забавный обычай, молиться ходят в горные храмы, что ли… Если они попадутся в засаду карателей где-нибудь в ущелье…

Они надолго замолчали.

— Я сделаю это, брат, — наконец решился младший. — Сделаю. Если это единственный путь к победе справедливости…

— Решено, — заключил старший. — Кстати, они действительно ходят молиться? Они верующие? Ты ведь тоже с предгорий, должен знать.

— Есть легенды, — неохотно сказал младший. — Когда-то в горах скрывалась … Сила. Сила гор. Еще говорят — Стражи гор. То, что защищает справедливость. Мы ходим в горные храмы петь им гимны. Считается, что Страж придет, если миру будет грозить беда. И… это правда. В это мы верим. Знаешь, когда идет враг — горы кричат от гнева…

— А, слышал в детстве, — кивнул старший. — Кто-то еще верит сказкам, удивительно даже…

— Мы верим. С отрядом Эстер… действительно все просто. Я ведь тоже хожу с ними в горные храмы. Ну… пройдусь в последний раз. Смерти я не боюсь. Зато совесть моя перед Стражем гор будет чиста.

— Чистым хочешь остаться? Ну-ну…

И они опять надолго замолчали.

— Я вот думаю сейчас… Как здорово бы мы жили после победы справедливости? Не судьба.

— Не судьба, — согласился старший. — Только думаешь ты не об этом. А думаешь ты, что я зверь, не лучше карабинеров. А зря. Лично мне ведь эта власть не нужна — только ради победы справедливости! А как докажешь всем?! Но я не хочу остаться зверем в памяти потомков моего рода! Так что — я иду с тобой. Давно хотел посмотреть на эти таинственные моления, да все некогда было… Возьмешь с собой?

— Спасибо, брат, — пробормотал младший. — Смерти я не боюсь, но вместе… не так страшно.

— Только я ваших гимнов не знаю, — деловито сказал старший. — Неудобно в храм невеждой заваливаться. Учи, пока не поздно!

Они уходили с пляжа и во всю глотку орали боевой гимн. И воздух дрожал от мощи их юных голосов.