Владимир Журавлев - Опьяненные свободой

Гафаров бесшумно скинул боекомплект. Поглядел, соображая — а как он вообще оказался на плечах? Не вспомнил. Видимо, подсознание отметило какую-то неявную угрозу, и сработал рефлекс. Последние смены рефлекс срабатывал регулярно. Так ведь и Чученыч в полной загрузке! И Кузьмин… ну, Кузьмин и сам по себе опасней пулемета. Что-то копилось, копошилось в сумерках незнания за сияющими стенами Города. Что? Комиссия какая-то наглая лезла через пропускной, Дед вовремя случился поблизости и тормознул ее. Режимный объект. Допуск есть? Допуска нет. Чао. Санэпиднадзор какой-то, ну надо же! Претензии к зеленому конвейеру Профессора Нецветаева. Только у нас своя СЭС, не чета вашим. Была… Потянулись специалисты в столицу. Отзывают. Столичные интриганы учуяли неприятности, вот и кончается Орлиное Гнездо как великий космический эксперимент. Скоро и допуск у СЭС будет. Как только затопчут Гробова в столице, так у них сразу все появится. А затопчут? Затопчут, к сожалению. Никого в столице не интересует гуманистическое общество светлого послезавтра. Там единственный кумир — деньги. М-да… А неплохо шли наши кони. Город страшно терять. Как мы без него, как он без нас? Командиры-то не пропадут. Это братство только смерть сможет разлучить, настолько люди спаяны друг с другом. Найдутся дела командирскому корпусу и без Города, хотя, конечно, масштаб будет не тот… Вот Риту жалко, у нее же все только начинается…

Риту он встретил совершенно случайно в далекой прошлой, изрядно подзабытой уже жизни. Просто поднял голову — и увидел в кабине башенного крана веселое, волшебно жизнерадостное существо. Миниатюрная женщина, совсем подросток по виду, она поразила его своей неисчерпаемой энергией. Мать двоих детей, мать-одиночка, она успевала и работать, и воспитывать своих оболтусов, и держать порядок в комнате в общежитии, где они ютились лет десять без всякой надежды на лучшее… И она при этом не разучилась ни улыбаться, ни шутить. Ни петь. Гафаров предложил ей неизвестность. Она согласилась сразу — отчаянно храбрая женщина… Тогда он записал ее на свою фамилию и увез в Город — членов семьи разрешено было брать с собой. И он ни разу об этом не пожалел. Неуемная жизнелюбивая Рита идеально включилась в командирские ритмы Города и уже заканчивала службу в роте курсантов. Впереди выпуск — и неявная угроза у стен…

Черноволосая маленькая женщина заснула прямо в кресле, так и не выпустив из рук какие-то бумажки. Он осторожно отнял их, посмотрел. На плотных листах теснились схематические фигурки танцовщицы: хрупкая, ломкая фигурка, султан летящих в кружении волос. Явственно угадывалась сама Рита.

Она открыла глаза.

— Ты отдыхай, — сказал он. — Только переберись в спальню. Устала?

— Не то слово! — заулыбалась она. — Тренировки, стрельбы, теория права, снова тренировки и стрельбы! А еще танцкласс, дежурства в Информатории… да, и работа же еще! Я так счастлива, Женя!

— Счастлива! — проворчал он. — Мало тебе, что ли, забот, что в танцкласс пошла? Зачем тебе еще и это?

— А это, между прочим, Женечка, самое главное сейчас, и не только для меня, но и для командирского корпуса. Создание традиций и ценностей.

— В смысле?

— Мы, такие все красивые и волшебные — это ценность, — пояснила она рассеянно, думая уже о чем-то другом. — А традиция — это, естественно, защита нас, таких из себя красивых и волшебных…

Она явно повторяла чьи-то слова. И этот кто-то для нее был очень авторитетен! Даже сквозь ее знакомую иронию явственно было заметно обожание этого… неизвестно кого.

— Я думал, самое главное для женщины — это дети? — только и смог сказать он.

И сразу неприятно заныло в груди. Как перед бедой.

— А дети выросли, Женя, — заметила она. — Старший работает техником в автомат-кафе. Когда успел выучиться? Летит время… А младший… младший где-то на скалах во внутреннем заповеднике. Тоже наконец взялся за ум — он там сейчас главный скалолаз в спасательной команде! Дети вырастают и разлетаются. И… пора бы и тебе своими обзаводиться?

— Да я вроде не против, — буркнул он.

Разговор свернул куда-то в непонятную сторону, и это его тревожило все больше. И Рита уже не казалась сонной. Собранной она казалась и внимательной, как перед зачетом по скоростной стрельбе.

— Я так благодарна тебе за эту жизнь! — сказала вдруг Рита. — Мои дети выросли здесь, а я — я живу так, как и мечтать не смела! И это только потому, что ты когда-то увидел меня — и взял с собой. Знаешь, Женя, я за тебя жизнь готова отдать. Серьезно! Ты мой лучший друг. Ты мой господин. Но вот — я живу, как в мечте, а у тебя даже семьи нет. Так нельзя, Женя.

— У меня есть семья, — осторожно возразил Гафаров. — Разве то, что мы оба командиры, может мешать? Вот Кузьмины тоже командиры.

— Не понимаешь, — вздохнула Рита. — Но ты обязательно меня поймешь. И простишь. Мне так уютно было за твоей надежной спиной… но так действительно нельзя! Я… я пойду сейчас в спальню. И ты — иди? Ладно? Где-то же есть и твоя жизнь. Ты ее обязательно найдешь! Иди, Женя, ладно?

Он молча смотрел, как она скрылась в спальне. потом развернулся и ушел. Не споря, не доказывая, не выясняя. Он никогда не опускался до мелочности.

Тихо щелкали ночные лампы в коридорах-аллеях, провожая светом одинокого путника. Тихо и пусто. К середине ночи даже Город засыпал.

У пандуса Гафаров остановился. Обнаружил в руках сбрую с боекомплектом. Надо же, когда-то подцепил. Механически накинул ее, проверил индикатор шок-дубинки — норма.

Куда идти-то? Не в постели проблема — в его блоке хватало резервных квартир, хоть сейчас заселяйся. Проблема в ином. Он и не подозревал, что эта незнакомая, в общем-то, женщина занимала так много места в его жизни. Пронзительно ясно вспомнилось, как Рита с визгом прыгала ему на руки, встречая с работы. Это было в первый год их жизни…

По аллее кто-то шел навстречу. Даже издали фигурка казалась знакомой.

Лена Елисеева остановилась прямо перед ним.

— Я к тебе, — ответила она просто на его вопросительный взгляд.

И только она знала, какой смелости требовала такая простота. Можно ведь нарваться на такую реакцию! И она, естественно, нарвалась.

— Зачем? — спросил он сумрачно.

И тогда она сказала четко и ясно, как делала все в своей жизни: била ли по мишеням, разрабатывала ил новые системы вооружений:

— Чтобы быть с тобой.

И добавила непонятно:

— Если уж Саша Кузьмина решилась, то я тем более!

Гафаров поразмышлял в неловкой тишине. Думалось трудно.

— А что с Сашей? — наконец спросил он. — И вообще что с вами со всеми? Одеваться стали так… этак?

Лена вдруг беспричинно развеселилась.

— Про Сашу, так и быть, объясню! — пообещала она. — Дальше сам догадывайся. А… ты куда сейчас?