Эрик Рассел - Звездный страж (Авторский сборник)

Он произнес:

— Садитесь.

Сев в кресло, Картер взглянул на его молодых соседей и сказал:

— Слава богу, наконец-то я могу с кем-нибудь поговорить.

— Вот для этого-то я и здесь, — ответил белобородый. — Меня зовут Сэдом, я изучаю древние языки, говорю на десяти из них. — Он слабо улыбнулся. — Таких, как я, немного — слишком уж необычная область знаний. — При этом шестеро его компаньонов благожелательно улыбнулись. Судя по всему, они предоставили вести разговор Сэдому, а сами только слушали. Охранник, стоявший у двери, скучал с бесстрастным видом.

— Расскажите вашу историю, — попросил Сэдом.

Картер досконально, в деталях, пересказал ее. Его слушали, не перебивая, выражение их лиц время от времени менялось.

— Теперь вы знаете, с чем мы столкнулись, — заключил Картер. — Не хочу гадать, когда и где произойдет контакт и приведет ли он к столкновению и войне. Но пока до этого не дошло, мы должны успеть сделать самое важное.

— Что именно?

— Нужно отыскать материнскую планету.

— Зачем?

— Там бьется сердце цивилизации. Один удар по ней будет эффективней, чем двадцать ударов по пограничным мирам. Если мы ввяжемся в войну, то первейшая задача — взять в оборот материнскую планету. Значит, нужно выяснить, где она. Я готов идти в поиск добровольцем. Мне следовало искать ее, когда я там находился, но я решил срочно вернуться с тем, что разузнал.

— Мне понятно ваше затруднение, — согласился Сэдом.

Картер с нажимом добавил:

— Вдобавок сейчас шансов на успех у меня больше. Прошло так много лет, что вы, конечно, сможете предоставить мне разведывательный корабль новейшего образца, хоть я не жалуюсь и на старый. Когда-то он был на должном уровне, но наверняка теперь строят более совершенные. Я на них рассчитываю.

Откинувшись в кресле, Сэдом задумался, затем повторил как эхо:

— Так много лет… А вы знаете, сколько их прошло?

— Нет, сэр. Для моего корабля минимальный срок составлял четыре тысячи лет. Я знаю, что превысил его, но не представляю, насколько.

— Наши записи ведутся шесть тысяч лет, — сообщил Сэдом. — В них нет о вас ни слова. Это не удивительно; известно, что три или четыре человека ушли в космос еще до этого. Очевидно, вы один из них. Вы отправились в путь, по крайней мере, шесть тысяч лет назад, и ни одна живая душа не скажет, насколько раньше.

— Тогда тем более надо форсировать подготовку, — парировал Картер. — Если время работает на нас, то с тем же успехом оно работает и на них. Границы их империи раздвигаются каждое столетие, каждое десятилетие, и они приближаются к нашим. Действовать надо быстро. Найти планету, с которой все началось.

— Время работает и на вас, — мягко произнес Садом. Он указал на остальных шестерых. — Они видят, как шевелятся ваши губы и слышат ваш мозг, но отвечают вам моим ртом. У них нет речи; она стала ненужной.

Картер вскочил на ноги.

— Что? Вы… хотите… сказать, что пока я искал противников, они успели завоевать Землю?

— Вы не поняли. — Сэдом жестом усадил его. — Мне трудно говорить об этом. Вы просто ранняя пташка. Настолько ранняя, что остались без червячка. Те, кто шли за вами, обладали техникой, вам недоступной, и вас опередили.

В глазах Сэдома мелькнуло что-то теплое, и он закончил:

— Нельзя нанести удар в самое сердце конкурентов, как вы предлагаете. Никаких конкурентов и никаких противников нет. Все, кто там, — наши. Материнская планета — вот она!

Охранник уводил Грегори Картера, мягко сжимая его плечо в немом сочувствии. А с неба звали и звали звезды…

Ригелианский корабль прибыл тихой сапой, укрываясь в глубине ночи. Выбрав особенно густой участок леса, он выжег под собой кольцо деревьев, сел в пепел и выбросил мощную струю жидкости, уничтожив пламя, пробивающееся сквозь подлесок по сторонам.

Тонкие нити дыма поднимались из умирающего пламени. Теперь, замаскированный со всех сторон, и главное — сверху, корабль припал к земле среди высоких крон, остывая трубами, поскрипывая и попискивая металлическими частями. В воздухе сильно пахло дровяным перегаром, сосновой хвоей, едким огнетушителем и перегревшимся металлом.

На судне тем временем проходило совещание инопланетян. У них была разделенная пара глаз. В остальном они представляли собой бесформенную, почти текучую слякоть самого что ни на есть злобного и агрессивного нрава. Трое в штурманской рубке, склонившись над фотографиями планеты, энергично жестикулировали чем-то подвижным: всякими усиками, ложноножками, какими-то чудовищными руками-обрубками, с единственным пальцем — словом, всем, чем приходило в голову.

В данный момент все трое ерзали на широких и плоских ластах, были шарообразны и с ног до головы покрыты великолепным мягким пухом, напоминающим зеленый бархат. Это однообразие в одежде было продиктовано скорее учтивостью, нежели желанием: во время совещаний было принято подражать форме и наружному покрову старшего по званию.

Двое были шарообразны и пушисты только потому, что капитан Ид-Ван принял эти формы. Временами капитан проверял исполнительность подчиненных: он выдерживал многозначительную паузу, обретая какую-нибудь форму повышенной сложности, например, ретикулярного крохобоя, и затем смотрел на то, как подчиненные торопливо воспроизводят тот же образ.

Ид-Ван говорил:

— Мы засняли этот мир издалека с его освещенной стороны, и ни один звездолет не засек нашего присутствия. Похоже на то, что у них нет звездолетов. — Выразительно фыркнув, он продолжал: — Такого масштаба увеличения снимков нам вполне хватит. Этот сектор нас вполне устроит — на первых порах.

— Похоже, здесь еще полно морей, — заметил старший навигатор Би-Нак, вглядываясь в снимок. — Слишком много морей. Больше половины.

— Ты опять пытаешься приуменьшить мои завоевания? — взъерепенился капитан, выгоняя из тела негодующе дрожащий хвостик.

— Что вы, капитан, — поспешил заверить его Би-Нак, старательно воспроизводя такой же хвостик. — Я просто хотел отметить…

— Слишком много отмечаешь, — оборвал его Ид-Ван. Он повернулся к третьему члену экипажа. — А, По-Дук? Разве не так?

Пилот По-Дук предусмотрительно спасовал:

— Бывает и так — а бывает и эдак.

— Глубоко замечено, — бросил Ид-Ван, питавший нескрываемое презрение к нейтралам. — Один отмечает, в то время как другой без устали бьет источником мудрости. Вот было бы интересно, если бы ты сам когда-нибудь отметил, предоставив Би-Наку быть оракулом. Я бы перенес. Все-таки разнообразие.

— Так точно, капитан, — подтвердил Би-Нак.

— Пор-р-рядок! — Раздосадованный Ид-Ван вновь обратился к снимкам. — Вон как много городов. А значит — разумной жизни. С другой стороны, нам не попалось ни одного звездолета и, насколько известно, они не обосновались даже на собственном спутнике. Стало быть, это разум не особо высокого пошиба. — Капитан, покряхтывая, вырастил пару ложных рук, чтобы сложить их, потирая, перед грудью. — Другими словами — самое время сбора наилучших рабов.