Эрик Рассел - Звездный страж (Авторский сборник)

Чуть погодя тонкий свист воздуха донесся издалека. Он поднялся до высокой ноты и пропал: точно кто-то всхлипывал вдали — жалостливо и беззвучно, глухо рыдая в одиночестве. Заслышав стон, Вандервеен отложил ручку. В смятении и тревоге он направился к переборке, отодвинул ее.

— Сантел!

Молчание.

— Ты здесь?

Загробная тишина.

— САНТЕЛ!

Он поспешил в носовую часть корабля, стальные подошвы взволнованно лязгали, борода простиралась вперед, точно знамя наступающего полка, в глазах командира стыло волнение.

Вот он, передний шлюз с закрытым внутренним и отодвинутым наружным люком — распахнутым в вечный мрак. Он озирался вокруг, судорожно сжимая кулаки. Три скафандра висели рядом, громоздкие, но пустые — точно искусственные люди, лишенные внутренностей. Записка была прикреплена к среднему:

«За мной — никого. За тобой — многие. Прощай».

Сняв записку, он перенес ее в рубку и сидел долго, перебирая этот клочок бумаги в пальцах и невидящим взглядом упираясь в обшивку. Наконец он снова взял в руки перо.

Еще шесть с половиной недель. Двадцать шесть межгалактических временных блоков.

Вандервеен писал медленно, кропотливо, щуря глаза и часто делая паузы, чтобы перевести дыхание. Бортовой журнал его уже не занимал. Долг службы лежал по одну сторону, отставленный, законченный вместе с днем, вступившим в свои права. Долг был выполнен до конца. Но он не отрывал руки от пера. Календарь пусто свисал со стены, разграфленный и поделенный на участки — он давно вышел из употребления. Хронометр остановился. С десяток кислородных рожков были открыты и пусты — ни дуновения жизни не доносилось из патрубков, в которые некогда изливали свое живительное дыхание ныне истощенные кормовые бункеры. Глубокий мрак небытия по-прежнему лежал за иллюминаторами, готовый к вторжению и дальнейшему завоеванию, когда давно уже туманные сигнальные огни поморгали напоследок и угасли навсегда.

Изнемогая от усталости, он все же смог написать:

«Я не один, пока лицо твое передо мною. Я не один, пока воспоминания живут. Я думаю о тебе, мой самый дорогой человек, о том, что ты дала мне, отчего я до сих пор не чувствую себя одиноким. — Он приостановился, чтобы почувствовать слабеющую руку. — Но пришла пора закончить с самой светлой любовью к тебе и детям — от их любящего отца Конрада В…»

Он тяжко боролся с собой, стараясь закончить имя, но так и не смог. И вошла тьма.

И многочисленные годы, и долго раскручивающиеся зоны неизмеримы смертью. Ибо нет времен за гранью живого.

И так же не было чувства прошедшего тысячелетия, когда пробудился Вандервеен. Был только слепящий свет и непередаваемая боль, и еще множество трубок — сверкающих, точно новогодние погремушки, в которых разноцветные гремучие смеси кипели и переливались. И еще были голоса — глубоко в сознании.

— Больше мы ничего не можем. Теперь или никогда. Давай вот этот переключатель: посмотрим, способен ли он еще…

Боль возобладала, она прошла сквозь каждый нерв и артерию, каждую мышцу, но мало-помалу спадала. Беззвучные голоса росли и набирали силу.

Что-то совсем рядом звонко щелкнуло. Мучительная дрожь, овладевшая телом, прекратилась. Осталась лишь слабая пульсация сердца. Он чувствовал странную усталость.

— ВАНДЕРВЕЕН! — Неколебимый приказ ударил в глубине рассудка, и глаза распахнулись.

Он лежал на чем-то мягком, теплом и упругом. Его окружали трое. Он инстинктом угадал, что они — люди, хотя таких он еще не видел. С такими большими глазами и столь мощной психической аурой.

— Ты слышишь нас?

— Да, — вырвался едва слышимый шепот.

— За Кольцом ничего не меняется, ничто не разрушается. Это спасло тебя.

— Спасло? — Он силился понять.

— Ты воскрешен.

Вопросы наперебой всплывали в его сознании. «Где я?» «КТО они?» «Что сталось со мною?»

Наверное, они читали его мысли, ибо тут же ответили:

— Невозможно бежать из непространства. Но мироздание ширится с потрясающей скоростью. Со временем его границы вместили и это судно — жизнь взяла свое.

Постичь это было свыше его сил. Он и не пытался, только слушал их.

— Так корабли возвращаются вновь — сквозь эоны бесконечных лет, реликтами рассвета истории. Твой корабль по праву станет считаться реликтом неисчислимой ценности, ибо содержит жизненно важные данные, которые предотвратят дальнейшие исчезновения кораблей. Больше не должно быть потерянных кораблей, никогда, никогда…

Но это не успокоило его: оставались другие опасения, мешавшие связать вчерашний долг с сегодняшним воздаянием.

— Моя жена, — выдавил он, замирая.

Они печально покачали головами, храня молчание.

Он попытался сесть:

— Мои дети…

Один из них вложил свою руку ему в ладонь и улыбнулся:

— Мы — твои дети.

Конечно, так и должно было случиться. Он лег, закрывая глаза. Он, служивший человечеству, сам являлся частью человечества, и дети человечества были его детьми.

Какой-то наблюдатель провернул громадный неповоротливый сканер, подвел его ближе, показал с нетерпением ожидающему миру, что человек, живший семнадцать тысяч лет назад, — снова живой.

И когда всеобщее внимание сконцентрировалось на нем, капитан Вандервеен заснул, зная, что он не одинок.

Маленький человек в большом Космосе (Владислав Гончаров)

Похитители разума (Перевод В. Гончарова)

Часовые Космоса (Перевод В. Минченко)

Я — ничтожество (Перевод С. Фроленка)

Пуповина (Перевод С. Фроленка)

Разворот на 180 о (Перевод С. Фроленка)

Электрический стул (Перевод С. Фроленка)

Дорогое чудовище (Перевод С. Фроленка)

Персона нон грата (Перевод С. Фроленка)

Дышите… Не дышите (Перевод Т. Панкратовой)

Ранняя пташка (Перевод В. Минченко)

Без прикрытия (Перевод С. Фроленка)

И я вползу в твой шатер… (Перевод С. Фроленка)

Коллекционер (Перевод С. Фроленка)

Никаких новостей (Перевод С. Фроленка)

Ультима Туле (Перевод С. Фроленка)

В первой половине 1990-х годов фрагменты из этой книги Рассела публиковались на русском языке в нескольких выпусках альманаха научной фантастики «Фата-Моргана», выходившем в Нижнем Новгороде.

Впервые опубликован в американском журнале «Старт-линг Сториз» в 1951 году, а через два года переиздан в США отдельной книгой.

В 1965 году переиздана в США под названием «Искажающие память» («Mindwarpers»).