М. Муркок - Небесный полководец

— Скажу, что Проект БРА завершен. Сумеем ли мы провести «Шань-Тьень» мимо Объединенного флота?

— Пожалуй, раз британскому кораблю удалось пробраться сюда незамеченным. Лишь бы был попутный ветер.

— В таком случае, на закате мы отправляемся. Готовьтесь.

Я пожал плечами. Подобный шаг был равносилен самоубийству. Но приказ есть приказ.

К заходу солнца все были на борту. Вместе с нами собрались лететь Ульянов, Гевара и Юна Персон. «Я хочу, чтобы они увидели своими глазами», — так объяснил мне Шоу их присутствие на корабле.

Днем вражеская эскадра предприняла несколько вялых атак, но серьезного ущерба городу не нанесла

— Ждут подмоги, — заметил Шоу. — Есть сведения, что подкрепление придет из Хиросимы только завтра.

— Нам предстоит долгий путь, — предупредил я. — Даже если все пройдет гладко, мы не успеем вернуться к рассвету.

— Тогда направимся в революционный Пекин.

Вместе с нами на борт поднялось несколько ученых, наблюдающих за погрузкой громоздкого ящика в нижний трюм. В основном это были очень серьезно настроенные венгры, немцы и американцы, но среди них я увидел одного австралийца и поинтересовался у него, что происходит.

— Что грузится на борт, вы хотите сказать? — поправил он. — Ха-ха! Понятия не имею. Спросите у кого-нибудь другого. Желаю удачи, приятель.

Когда ученые вышли из гондолы, генерал Шоу обнял меня за плечи и сказал:

— Не волнуйтесь, Бастейбл. Вы все узнаете прежде, чем мы доберемся до места

— Это бомба, — подумал я вслух. — Очень мощная, да? Нитроглицериновая? Зажигательная?

— Потерпите.

Мы стояли на мостике «Лох-Итайва» и смотрели на закат. «Лох-Итайв» — хотя, наверное, я должен называть его «Шань-Тьень» — уже не был тем роскошным пассажирским лайнером, на котором я служил раньше. С него сняли все ненужное на военном корабле оборудование; из иллюминаторов торчали дула безотказных орудий; прогулочная палуба превратилась в артиллерийскую платформу; танцевальный зал стал крюйт-камерой. Короче говоря, мы могли за себя постоять.

Готовясь к отлету, я вернулся мыслями к своей глупой стычке с Ковбоем. Как давно это было! Кажется, еще до того, как я очутился в мире будущего… Смешно: не повздорь я тогда с американцем, не стоять мне сейчас на капитанском мостике корабля, готового к выполнению безрассудного, с моей точки зрения, задания — сбросить не испробованную в действии бомбу на базу Великих Держав.

Подошел Ульянов.

— ’азмышляете, молодой человек?

Я посмотрел в ласковые стариковские глаза и улыбнулся.

— Я раздумывал о том, как мог добропорядочный служака в одночасье превратится в убежденного революционера.

— Такое не ’едкость, — ответил он. — Уж пове’ьте моему опыту. Но сначала у человека должны отк’ытся глаза на ах’инесправедливость, ца’ящую на планете… Ведь никто не желает ве’ить, что ми’ жесток… или что жесток его собственный класс. А сознавая свою жестокость, нельзя считать себя безг’ешным, ее но? Как бы того ни хотелось… ’еволюционе’ понимает, что, как и любой д’угой человек, он не может быть невиновным… но ст’астно желает стать им. Поэтому он пытается пост’оить ми, где все будут безг’ешны.

— В человеческих ли это силах, Владимир Ильич? — тихо спросил я. — Вы мечтаете о райских кущах на Земле… Мечта хорошая, но осуществимая ли? Сомневаюсь.

— В бесконечной Вселенной все случается… ’ано или поздно. А человечеству свойственно воплощать свои гезы в ’еальноегь. Человек — это существо, способное создать все, что захочет… или ’аз’ушить все, что захочет. Мне много лет, но я не пе’естаю удивляться ему. — Он захихикал.

Я улыбнулся и глубоко вздохнул. Как бы он удивился, узнав, что я старше его!..

Смеркалось. На мостике было темно, лишь тускло светились лампочки на приборной панели. Я намеревался поднять корабль на три тысячи футов и оставаться на этой высоте, сколько возможно. Ветер дул попутный — норд-ост.

— Отходим, — наконец сказал я.

Упали причальные канаты, и мы начали подъем. Я услышал свист ветра, обтекающего корпус корабля. Увидел проплывающие под нами огни Города-на-Заре.

— Рулевой—два, малый вверх до трех тысяч футов. Рулевой—один, левый борт по ветру. — Я сверился с компасом. — Так держать.

Все молчали. Гевара и Юна Персон смотрели в иллюминатор, Шоу, курящий сигарету, и Ульянов стояли рядом со мной, глядя на приборы, в которых они ничего не понимали. Небесный Полководец был одет в голубой хлопчатобумажный костюм, на голове сидела набекрень тростниковая шляпа китайского кули, а на поясе висела кобура.

Мы медленно проплыли над холмами и через несколько минут оказались в радиусе действия артиллерии противника. Если нас заметят, то несколько кораблей почти наверняка решат нашу участь: мы будем уничтожены вместе с Проектом БРА. А если Шоу погибнет, сомнительно, что Город-на-Заре продержится долго.

Наконец вражеский лагерь остался позади, и мы вздохнули с облегчением.

— Не пора ли завести моторы? — поинтересовался генерал.

Я отрицательно покачал головой.

— Рано. Минут через двенадцать. Или чуть позже.

— Мы должны быть над Хиросимой до восхода.

— Знаю.

— Если мы уничтожим аэропарк, у них возникнут такие же сложности с пополнением боеприпасов, как у нас. Это уравняет наши силы.

— Знаю… Как же вы собираетесь уничтожить его?

— С помощью бомбы, которая находится в нижнем трюме. Вы видели, как ученые грузили ее?

— И что же это такое — Проект БРА? — ответил я вопросом на вопрос.

— Бомба невероятной мощности. Вот и все, что мне известно — я не физик. Но, думаю, о ее создании ученые мечтали с начала века. На одну-единственную бомбу мы затратили уйму денег и несколько лет исследований.

— А почему вы знаете, что она сработает?

— Я не знаю. Однако если, сработает, то уничтожит большую часть аэропарка. Физики утверждают, что по мощности взрыва она равна нескольким сотням тонн тринитротолуола.

— Боже правый!

— Поначалу я не верил, но ученые убедили меня. Особенно когда три года назад, проводя незначительный эксперимент, разрушили всю лабораторию. Насколько я понимаю, принцип действия бомбы как-то связан с атомной структурой материи. Теория была разработана давно, но создать бомбу мы смогли только сейчас.

— Ну, давайте надеяться, что ученые не ошиблись, — усмехнулся я. — Если выяснится, что у вашей бомбы мощность карнавального фейерверка, мы стыда не оберемся…

— Согласен.

— …А если она такая мощная, как вы утверждаете, то надо подняться повыше — ведь ударная волна распространяется вверх точно так же, как и в стороны. Мы зависнем в тысяче футов над уровнем моря, когда рванет.