Евгений Войскунский - Ур,сын Шама

А Ур после работы исчезал. То уезжал с Рустамом и другими ребятами на пляж, то провожал Нонну, а несколько раз Валерий видел, как он шел в цирк. Иногда Ур забегал после работы домой — для этих-то случаев и стал Валерий оставлять ключ у соседа. А обычно Ур приходил поздно, сразу валился в постель, на вопросы отвечал неохотно…

Фарбер взял с подоконника ключ и протянул Валерию.

— Когда приедет тетя Соня? — спросил он. Просто так спросил, для порядка, потому что, кроме древних цивилизаций, ничто его особенно не интересовало.

— Приедет, — неопределенно сказал Валерий.

Из тетушкиной последней открытки он знал, что сестра ее поправляется после инфаркта очень медленно и ей, тете Соне, возможно, придется задержаться в Ленинграде еще на месяц. Она умоляла Валечку писать чаще и подробней и не питаться всухомятку, чтобы не нажить себе желудочного заболевания.

В квартире было пыльно, не прибрано. Хрипел транзистор, который он, Валерий, забыл выключить, уходя утром на работу.

Валерий, насвистывая модную песенку «А нам все равно», поставил на газ кастрюльку с водой и кинул в нее штук пять морщинистых сосисок. Жаль, кончилась гигантская ведерная кастрюля супа, сваренного тетей Соней перед отъездом. Ладно, проживем и без супа. А нам все равно…

Он застелил свою тахту, убрал с дивана Ура кучу газет и книг сборники зарубежной фантастики, два-три тома Толстого, учебник английского языка. Потом повалился в кресло возле телефона, закурил и набрал Анин номер.

— Привет, — сказал он. — Ну как, зубришь? Добралась до альдегидов?.. Ах, удивила! А кто их любит? Их сам Бутлеров не любил — видеть их просто не мог… Ты придешь?.. А кто знает? Давай-давай, бери свою химию и приходи… Новости? Да никаких новостей… Нет, есть одна: бумага пришла, закрыли нам океанские течения… Ну, тему океанских… Да, представь себе. Так ты придешь?.. Известно кто — Пиреев. Я ж тебе говорил, что он провалил защиту, понес там всякий вздор… Ну вот. А теперь он чего-то на наш институт остервенился… Анечка, ну откуда я знаю? Спроси Ура, он был на защите. Так придешь ты или нет?.. Ничего не грозный тон, просто хочу, чтоб ты пришла. А то на днях уйду — в море меня выталкивают на родной «Севрюге»… Да, представь себе… Если б не хотел, так не стал бы тебя уговаривать… Ну, собирайся быстренько. Жду!

Сосиски в кастрюле разбухли, полопались — еще немного, и, чего доброго, взлетят на воздух. Валерий, обжигаясь, вывалил их на тарелку. Черт дери, хлеб забыл купить! Ладно, нам все равно… Он быстро съел три штуки с завалявшимся в шкафчике хрустящим хлебцем, запил газировкой из сифона. Так. Теперь надо сбегать в магазин, чего-нибудь к чаю купить Анька сладкое обожает. Или прибрать вначале? Вечно жизнь ставит перед выбором…

Тут раздался телефонный звонок. Анька, наверно. Валерий схватил трубку. Голос был женский, но не Анин.

— Говорит секретарь профессора Рыбакова. Лев Семенович просит вас срочно приехать.

Вот же не ко времени! Валерий стал, запинаясь, ссылаться на неотложные дела. Вежливо, но настойчиво секретарша повторила вызов. Что тут оставалось делать?

Валерий опять позвонил Ане — предупредить, чтоб пока не выходила из дому, а ждала его звонка. Но Ани дома уже не оказалось. Когда ее ждешь, она полтора часа собирается, а когда не надо, чтоб она торопилась, так уж будьте уверены — выскочит из дому за пять минут.

Пришлось снова отрывать Фарбера от древних цивилизаций.

— Ной Соломонович, я ухожу, а тут Аня должна прийти…

— Кто? — спросил старик нетвердым голосом.

— Ну, девушка, белокурая такая, она же всегда с вами здоровается. Вы ей ключ дайте и скажите, чтоб ждала меня. Ладно?

— Ага… ключ… Когда приедет тетя Соня?

— Приедет! — крикнул Валерий, сбегая по лестнице.

Спустя полчаса он вошел в кабинет Рыбакова. Усадив Валерия в кресло, Рыбаков сел напротив, вздернул черную бровь, как бы заранее удивляясь тому, что предстоит ему услышать.

— Ну-с, Валерий Сергеевич, как поживает наш пришелец?

Валерий, хоть и ожидал этого вопроса, ответил не сразу.

— Не знаю даже, что вам сказать, Лев Семеныч… Ходит на работу, как все. Работает, зарплату получает… Я даже, по правде, забыл, что он пришелец.

— Значит, ничем не выделяется? — Рыбаков сделал быструю пометку в блокноте. — А эти его приступы повторяются? Да? Ничего вам не удалось выяснить нового? Жаль, жаль…

Валерий устыдился своей малой информированности. И, чтобы заполнить пустоту, стал рассказывать об экспедиции на Джанавар-чай. О приборе, придуманном Уром, и о «джаномалии», и о том, какие приготовления шли у них к зимней океанской экспедиции, а теперь вот все приостановлено, потому что…

— Знаю, знаю, — покивал Рыбаков, продолжая не то писать, не то рисовать в блокноте. — А вот скажите, пожалуйста: утвердились ли вы во мнении, что знания Ура в каких-то областях превосходят сегодняшний уровень, достигнутый наукой?

Валерий призадумался. Ур своих знаний напоказ никогда не выставлял, но в области физики и математики он наверняка подготовлен выше нормы, доступной его, Валерия, пониманию. Конечно, это не доказательство. Удивительная способность к языкам — необычайно быстро выучился русскому, а теперь и английский освоил и уже за французский взялся. Тоже не доказательство… Но вот — блокнот Ура. Пленка с загадочными свойствами… Прибор, показавший «излишек» электричества… Идея Ура об использовании Течения Западных Ветров Рыбаков еще выше вздернул бровь.

— Получение электроэнергии непосредственно из окружающего планету пространства — так, кажется, вы сформулировали? Расскажите подробнее, Горбачевский.

— Собственно, я уже все рассказал. Деталей его проекта я не знаю. Знаю только, что он получил часы для работы в вычислительном центре и готовит расчеты для обоснования проекта.

Рыбаков ухватил себя двумя пальцами за костистый подбородок и принялся раскачиваться на стуле. Валерий невольно напрягся, готовый подскочить к профессору, если стул, раскачиваемый все больше, опрокинется. «Это что же — интенсифицирует таким образом умственный процесс?» — подумал он.

В тот момент, когда амплитуда колебаний достигла, казалось, критической величины, Рыбаков перестал раскачиваться и устремил на Валерия проницательный взгляд.

— Еще несколько вопросов, Валерий Сергеевич, если разрешите. Замечали ли вы в деятельности Ура черты, которые… ну, скажем так: можно ли какие-то его действия истолковать негативно, как приносящие или способные принести вред?

— Я такого не замечал.

— Может быть, вред отдельным лицам, которые ему почему-либо неприятны?

— Нет. У нас его все любят и отношения хорошие.

— Он располагает к себе людей, не так ли?