Эрик Рассел - Никаких новостей

Корабль летел сквозь сверкающую искрами тьму. Огненные короны, водовороты пламени и дразнящие глаз спиральные туманности, напоминавшие о существовании многих миллиардов солнц и скрытых планет, рвущихся вперед, в бесконечность – и сквозь все это великолепие мчался корабль, сверхбыстрая пылинка в бескрайней пустоте – живой свидетель происходящего.

На такой скорости шло космическое судно, что ближайшие звезды в направлении полета расходились по сторонам час за часом, в то время как должны были – год за годом. Это была пылинка с такой мощностью, что и не снилась в дни далекого прошлого, когда даже какой-нибудь простой спутник с управлением с земли, выстреливаемый на орбиту, весь мир приветствовал триумфальными заголовками. Это была пылинка, чьи годы короче дней, а силы не знали границ пространства.

Человека в носовой части чудо-аппарата ничуть не занимал диковинный процесс расхождения звезд. Это было естественной чертой его возраста и времени – наблюдать чудеса с телеэкранов с хладнокровием видавшего виды домоседа.

Олаф Редферн, пилот, сидел за пультом управления и смотрел в сияющие небеса со спокойствием и даже флегматизмом человека, которому поручено отыскивать очень маленькие иголки в очень больших стогах сена. С помощью карт, приборов, компьютеров с коробку сигарет да удачи, заложенной в земном гранате – камне, вмонтированном в перстень на указательном пальце, он проделывал это раз пятьдесят в прошлом и был уверен, что справится и сотню раз в будущем.

Проверив приборы, достаточно сложные, чтобы завершить вектор полета, он скорректировал курс, не сводя уверенного взгляда с экрана наблюдения. Вскоре Симкин, назначенный археологом экспедиции, занял соседнее кресло.

– Кто-то сказал, – заговорил он, – что лучше путешествовать, чем его завершать. Не согласен. Так можно, в конце концов, вымотаться, со свистом рассекая ночь, усеянную мириадами светил.

– Может, это оттого, что у вас мало работы на борту, – предположил Редферн. – Сядьте на место пилота – и я живо поставлю вас на ноги.

– Я слишком стар, чтобы начинать сначала, слишком освоился на избранном поприще. – Симкин проницательно улыбнулся Редферну. – Весь этот священный трепет открытия загадочных миров ничуть не сильнее того, что ощущаешь, выкапывая из земли целым и невредимым какой-нибудь древний артефакт.

– Честно говоря, я не понимаю радостей вашей работы, – признался Редферн. – Она коренится в далеком прошлом, где все уже завершено, сделано раз и навсегда, в то время как моя работа – испытывать будущее, к которому мы каждую минуту движемся. Будущее можно контролировать. С прошлым же такие штуки не проходят.

– Согласен. Однако и мы имеем свои сюрпризы и триумфы. Кроме того, ведь именно шайка гробокопателей доказала факт существования древней высокоразумной цивилизации в области сдвоенных миров Арктура.

– Для меня они и по сей день остаются мертвыми мирами, – признался Редферн.

– Может быть. Все равно, гробокопатели продолжают свою работу. Они роют глубже. Им надо узнать, отчего жизнь исчезла. Неужели арктурцы вымерли, и если да, то по какой причине? Может, случилось нечто похуже, но тогда – как и отчего? Ответы на эти и другие вопросы нам могут очень и очень пригодиться. Знания – материя, которой никогда не бывает слишком много. В нашем мире невозможно стать всезнайками.

– Что ж, посмотрим, – пожал плечами Редферн.

Фальдерсон, масс-социолог, протиснулся в штурманскую рубку и плюхнулся на сиденье. Это был рослый мужчина с солидным брюшком и нервическим тиком левой брови. Его тик часто оказывал гипнотическое влияние на инопланетные жизненные формы во время их исследования.

– Приземление намечено в четырнадцать, – объявил он. – И молю Бога, чтобы аборигены не оказались бандой варваров, которые начнут метать в наш корабль что попало. С глубоким прискорбием признаю, что вынужденное ущемление в жизненном пространстве, эта инкарцерация – бич дальних перелетов! – сделала меня слишком толстым и неповоротливым для примитивных сражений.

– Скоро ты порастрясешь свой жирок, – посулил Редферн. – Все с тебя вытопит, как на сковородке.

– Не могу вообразить, чтобы бессмертные оказались безграмотными дикарями, – высказал мнение Симкин.

– Бессмертные? – недоверчиво посмотрел на него Редферн. – О чем это вы?

Симкин взглянул на него с недоумением.

– Разве вы не знаете, что планета, которую мы ищем, по слухам, населена бессмертными?

– Ну, начнем с того, что я-то слышал. Я получал те же инструкции перед полетом, что и капитан Жильди. Мы развозим экспертов туда-сюда, не спрашивая, что почем. – Нахмурившись, он добавил: – Просто не верится, что кто-то смог открыть секрет вечной жизни. Я тяжким грузом принял на борт эту идею.

– Так же и мы, – откликнулся Симкин. – Однако легенды зачастую оказываются правдой, пусть и сильно искаженной. Наша цель – определить степень достоверности.

– И откуда пришли эти легенды? Расскажите, коллега, ведь это касается ваших подопечных, – кивнул Симкин Фальдерсону.

Масс-социолог начал:

– Доводилось вам слышать об Альпедах, семипланетной группе неподалеку от Ригеля?

– Еще бы. Я там дважды бывал. Кстати говоря, мы и сейчас неподалеку оттуда.

– Стало быть, вам известно, что все семь планет населены разумными жизненными формами, более-менее цивилизованными, но недостаточно для того, чтобы соорудить даже хотя бы допотопный межпланетный корабль. Поэтому они не смогли установить контакт с соседями по планетам до прибытия землян, лишь те пару столетий назад помогли создать систему межпланетной почты.

– Помню, один из моих друзей как раз этим занимался.

– И вот, – с тяжелым чувством продолжал Фальдерсон, – какое известие, кроме политических и коммерческих расчетов на новые миры, донеслось во времена, когда еще никому в голову не пришло серьезно изучать таинственный семиугольник. Некий профессор Браун случайно наткнулся на эту проблему и ушел в нее с головой. Спустя пару лет от его сообщения последние волосы всемирного Совета Академий Наук поднялись дыбом.

– Это еще слабо сказано, – вставил Симкин.

Не обратив внимания на замечание коллеги, Фальдерсон продолжал:

– Все семь планет имели свои письменные хроники. И как это обычно бывает, массу легендарного до-письменного материала. Естественно, до контакта истории и легенды сходились только в мелочах, вызванных простым совпадением. Однако выяснилось одно чрезвычайно важное исключение: все семь планет сохранили одинаковую сказочную историю о мире бессмертных.

– Но это значит, что какой-то контакт все-таки был, – уверенно запротестовал Редферн.