Татьяна Тихонова - Сборник рассказов

…А тогда было очень холодно. Двадцать пять лет спустя после солнечного дня, когда мне было двенадцать лет. Я так и не согрелась в тот долгий зимний день. Я искала отца. Просто накануне пришло сообщение, что адресат выбыл. Страх утраты поднял голову и посмотрел мне в глаза. Но нет… Я нашла отца. Адресат по известным ему одному причинам сменил место жительства… Жуткие морозы стояли в то Крещение… Передо мной мелькали незнакомые дома, заборы, трубы… Дымы… Пахнет углем, дровами… Собаки лают на меня из-за заборов… Но я теперь знаю адрес. Я найду… Вот этот дом… Врос в сугробы, нахлобучил крышу по самые ставни, и печь не топится. Студеный, багровый закат заглядывает в маленькие окна. Стучу. Стекло дребезжит в рассохшейся раме. Минута растягивается невыносимо, заставляя меня вздрогнуть, когда наконец открывается дверь… Отец, испитой, потемневший, постаревший, прищурясь, смотрит на меня из сырой, холодной темноты сеней и хохочет:

— Откуда ты взялась, Танча?

Он шумный и пьяный… И холод в доме… И спирт в стакане… И я рада… Что нашла его… Живого… А портреты Высоцкого и Есенина на своем месте, на шкафу. Ничего не изменилось и изменить уже не удастся.

Ощущение утерянного навсегда им и мной поселяется безжалостно в моем рюкзаке. И пускай живет там. Я буду взглядывать иногда этому утерянному навсегда в его жесткие глаза, чтобы помнить, как это больно — терять…

…Я иду по жизни с обычным рюкзаком за плечами, иногда не узнавая лиц, не замечая расстояний. Иногда запоминая ночь… и забывая день, собирая в ладони капли дождя, и подставив лицо снегу. Иногда я начинаю мучительно и больно падать, когда надежда покидает меня, земля уходит из-под ног, а небо стремительно удаляется в величественной вышине, но… сын протягивает мне руку и говорит:

— Прости, мама…

И ощущение этой минуты я сохраню навсегда…

Спасая от размывающего безжалостно все времени, прячу эти слова в свой незаменимый рюкзак, чтобы там когда-нибудь найти силы устоять… на краю… или поделиться сокровенным.

… И сколько их, таких сокровенных угольков, у каждого… Они тлеют там, где-то в прошлом, может быть угасая вдали, но стоит к ним прикоснуться душой, и она отогреется, встрепенется…

…Раннее утро. Конец лета… На даче… Осень уже брызнула золотом на березу напротив окна. Дети еще спят. Только младший уже шлепает ко мне босыми ногами.

— Смотри… — говорю тихо сыну, показывая на березу. — Да, нет… смотри на скворечник…

На старой березе, в скворечнике, где давно уже не селились птицы, выглядывает бурундук. Он вдруг, словно о чем-то спохватившись, вынырнул из птичьего домика, мелькнув полосками на спинке, соскользнул с дерева и побежал по дороге. Но остановился… и, прижав лапки к груди, отчаянно заверещал неожиданно звонко… А мы своим смехом, помню, разбудили всех…

…Сколько их таких минут, дорогих сердцу, движет нами, заставляет рулить большим и малым в этой жизни, поворачивать колесо времени, населяя данный нам отрезок времени отражением внутреннего, сохраненного глубоко в потайном кармане, мира… отражением, не всегда нужным этому самому отрезку…

Время… Обласканное поэтами и ненавидимое влюбленными и стариками… То расстилающееся так далеко впереди, то обрывающееся внезапно под ногами. Как-то старший сын меня спросил с улыбкой "… зачем сожалеть о времени, мама?" "А я может быть и не сожалею… Просто вдруг осознаю, что что-то мне уже никогда не сделать… не успею…", ответила я ему.

Поэтому я и собираю их по крупицам… Ощущения снега, чувство дождя, мысли сына, взгляд любимых глаз, дыхание леса, молчание утраты…

Мне нужен ветер, ветер перемен, после которого мой город становится пронзительно-красивым, ветви деревьев тянутся к потрясающему, умытому красками и дождем небу, и мне тогда нет дела до осточертелостей мелкого… И хочется обнять весь мир… И тогда я могу слышать дыхание счастья в воздухе, и шепот любви в шелесте листьев… Просто это навсегда со мной…