Артур Кларк - Перворожденный

— Госпожа председатель, с глубоким уважением… Однако вы собираетесь смириться с подрывными действиями этих негодяев?

— За последние несколько минут мы узнали гораздо больше, чем за все время нашего патрулирования Солнечной системы. Мне кажется, что для начала нам надо стать открытыми.

Кесси согласилась.

— Да, — сказала она. — Может быть, это знак взросления культуры, вам не кажется? Секретов больше не существует, правда произносится вслух, все решения широко обсуждаются.

— Господи на мотоцикле! — взревел Пакстон. — Я просто ушам своим не верю, что слышу такую чепуху! Госпожа председатель… Белла… да ведь люди впадут в панику! Начнутся бунты, грабежи. Вот увидите. Именно поэтому мы храним секреты, мадам Дюфлот. Потому что людям трудно примириться с правдой.

Кесси взглянула на экран.

— Однако, адмирал, ваши слова не слишком совпадают с реальностью. Начали поступать первые ответы…

Зависшие над марсианским полюсом, Эдна и Джон завороженно смотрели, как линии широкой дискуссии разворачиваются в реальном времени на светящихся перед ними дисплеях.

Джон показала на дисплей:

— Посмотри. Люди голосуют не за квинт-бомбу. Они фактически устроили всепланетный мозговой штурм для поиска других решений. Абсолютная, взаимосвязанная демократия в своем высшем развитии. Хотя мне кажется, что на этот раз у нас нет особого выбора.

Эдна ответила:

— Некоторые космики говорят: пусть бомба разнесет Землю. Земля — это человеческое прошлое, космос — будущее. Поэтому надо уничтожить отживший мир.

Джон хмыкнул:

— А вместе с ним и несколько миллиардов человек? Не говоря уже о культурных сокровищах землян. Мне кажется, что так может думать только меньшинство, даже среди космиков. Есть и другое мнение о жизнеспособности человечества, если Земля будет потеряна. Коммуны в космосе пока еще слишком малочисленны. Маленькие, разрозненные, слишком уязвимые… Судя по всему, им еще долго нужна будет Большая Мама.

— Ой, посмотри на эту линию! — Речь шла о дискуссии, которую вели члены группировки, названной Комитетом Патриотов. — Я о них слышала. Моя мать советовала к ним обратиться. — Она прочла: — «Перворожденные управляют прошлым и будущим, временем и пространством. По сравнению с нами они достигли невероятных успехов… — Она пропустила несколько строк. — Да, существование Перворожденных — это организующий стержень, вокруг которого должна строиться вся будущая человеческая история. И наверняка так и случится! Поэтому мы должны принять их мудрость и продвинутую технологию…»

Джон скривился.

— Ты хочешь сказать, что, если Перворожденные решат уничтожить Землю, мы должны им подчиниться?

— Такова основная мысль. Потому что они якобы умнее нас.

— Во мне такая мысль не находит отклика. Что там еще у тебя?

В тишине станции Уэллс Афина заговорила снова.

— Время настало.

Юрий в исступлении посмотрел в пространство.

— Ты здесь? — спросил он.

— Да, я перезагрузила себя в новое локальное воплощение.

— Но двенадцать часов еще не прошло!

— Больше времени и не требуется. Решение принято. Нельзя сказать, что единогласно, но подавляющим большинством голосов. Мне очень жаль. — Она говорила ровным голосом. — Мы находимся на грани того, чтобы совершить великое и страшное преступление. Но эту ответственность понесут все, все человечество и его союзники.

— Юрий, так должно быть! — торжественно произнесла Майра. — И ты сам это прекрасно понимаешь…

— Хорошо, — согласился Юрий. — Но что бы вы ни сделали, я отсюда никуда не уйду. — И он вышел, хлопнув за собой дверью.

Алексей сказал:

— Посмотрите на эту дискуссионную линию. «Наша сила не так велика. Ситуация асимметрична. Поэтому мы должны приготовиться и сражаться асимметрично. Так всегда бывает, когда более слабые встречаются с более сильными. Стоит только взглянуть на историю империй, например на империю Александра Великого. Мы должны приготовиться к принесению жертв. Мы должны быть готовы умереть…»

— Будущее человечества, состоящего из смертников-камикадзе, — сказала Грендель. — Однако если эти марсиане из другой реальности нам не ответят, то у нас вообще не останется будущего.

Майра взглянула на сведенные воедино линии дискуссии на экранах. Совпадение мнений было полным, решение выглядело очень простым: «Сделайте это. Просто сделайте это, и все».

Элли встала.

— Майра, — сказала она. — Пожалуйста, помоги мне. Мне кажется, что настало время поговорить с твоей матерью.

И Майра отправилась вслед за Элли в шахту.

Она была одинока на Марсе, единственная из всех ей подобных, кто прошел сквозь жестокий временной разрыв.

Она построила себе приют на северном марсианском полюсе, хижину из льда. Эта хижина получилась очень красивой, не важно, что кроме нее некому было ею любоваться. В сущности, весь этот Марс был уже не ее Марсом. Большая часть прошедшего сквозь временную мясорубку мира, со всеми его городами и каналами, несла на себе следы холода и обезвоживания.

Когда она увидела горящие на льду «Мира» символы, то испытала нечто вроде радостного удивления, так как поняла, что разум в этой новой системе все же есть. Но даже несмотря на то, что, как она знала, живущие на «Мире» существа были ее двоюродными братьями и сестрами, все равно это приносило ей мало удовлетворения.

И вот теперь она сидела в своей ледяной хижине и раздумывала над тем, что делать.

Великие эксперименты с жизнью в солнечных мирах проходили параллельно, но с разными результатами.

На Марсе, например, когда там зародился разум, его носители обращались с окружающей средой в точности, как земляне. Они жгли костры и строили города.

Но с виду они совсем не были похожи на людей.

Например, что касается последней марсианки, то даже ее индивидуальность оставалась под вопросом. Ее тело представляло собой сообщество клеток, но форма его не была фиксированной и могла колебаться между мобильным и закрепленным на месте состоянием. Иногда оно рассеивалось и исчезало, иногда собиралось вновь. Марсианка скорей напоминала слизь, чем человека, и всегда была связана с целой сетью одноклеточных организмов, которые густо населяли марсианскую почву. В сущности, даже пол ее был не совсем женским. В человеческом смысле такие, как она, вообще не обладали полом. И тем не менее она была матерью, то есть скорей относилась к женскому полу, чем к мужскому.

Когда-то на Марсе жило несколько сотен тысяч таких, как она. Они населяли не только сушу, но и моря. У них никогда не было имен: их количество было не таким уж большим, и поэтому имена им не требовались. Она знала о существовании каждого и чувствовала их, словно голоса, смутно различимые в гулком огромном соборе.