Г. Гаррисон - Клуб любителей фантастики 21

— Ты сумасшедший, но нравишься мне.

Он так и не смог понять, искренне она говорит или только шутит. Вероятно, это искусство должно навсегда остаться непостижимым для человека, которого однажды назвали немножко наивно честным.

— Что ты изучаешь? — спросил он.

— Социологию.

— Мне следовало догадаться. Наверное, бываешь на всех митингах?

— Ничего подобного, — ответила она — Организацию не создашь телевизионным шоу, демонстрацией или бойкотом. Это не так просто. Надо с каждым поговорить лично и убеждать, убеждать…

— Ты этим и занимаешься?

— Да. Я представляю молодежную организацию, объединившую студентов всего мира. Поддерживаю связь с заграничными студентами, обучающимися в нашем Университете, списываюсь со студентами из Англии, России, Аргентины. Один парень из Хайфы горит желанием втянуть в организацию израильских студентов. И неважно, что он пишет на иврите, а я на английском… Хал, ты знаешь древнееврейский?

— Конечно. Несколько диалектов.

— Серьезно?

— Абсолютно. Еще я знаю арабский, греческий, итальянский, французский, немецкий, испанский и русский.

— А ну, скажи что-нибудь по-гречески, — ее глаза загорелись.

— На оригинале или на критском диалекте?

— На оригинале, — попросила она, — но говори помедленнее.

Он был уверен, что девушка блефует, но не стая говорить медленно, а заговорил в своем обычном темпе, и все, что он сказал, было отражением его настоящих чувств:

— Ты одна из самых красивых девушек, которых я встречал в жизни, и, хотя известно, что красота и целомудрие — две вещи несовместимые, у тебя я наблюдаю и то, и другое. Поверь, я мог бы любить тебя неустанно сотню лет, если бы ты только могла жить так долго.

Она смущенно опустила глаза

— Я видела, как ты двигаешь губами, но не поняла ни слова.

Значит, она поняла все. Что ж, в его словах была одна правда.

Неожиданно она склонилась к нему и принялась горячо убеждать:

— Твое знание языков очень пригодилось бы нашей организации. Пет, буду откровенной. Ты нужен мне. Взамен могу обещать только мою глубокую благодарность и удовлетворение от жертвенности в деле намного более важном, чем мы с тобой.

Она так темпераментно жестикулировала, как это делают греки или евреи, что ее темные глаза, движения рук и семитские черты лица разбудили в нем давнюю тоску, с которой он все эти годы тщетно боролся. Он снова оказался в древнем Иерусалиме, а девушка, сидевшая напротив, была Марией Магдалиной. Ливанка сделала свое предложение таким же искренним, бескорыстным тоном и воспользовалась теми же аргументами, что и Мария Магдалина, когда уговаривала его уступить Иешуа, которого теперь называют Иисусом, свое место на последнем звездолете с Земли.

История всегда повторяется. Волны времени отхлынули, и его единственная земная любовь — Мария Магдалина вернулась опять. Сейчас она сидела перед ним, только внешне немного изменившись, а ее острый ум и манера изъясняться были теми же, что и у его единственной неземной возлюбленной, Хиликс. Он склонил голову, делая вид, что почесывает переносицу, она даже называла его так же, как Хиликс: «чудак» и «сумасшедший».

Снова подняв голову, он увидел, что она сидит в молчании, но в глазах по-прежнему светилась мольба.

— Знаешь что, Елена, я заскочу к тебе завтра вечером, хорошо? Мы обсудим это и посмотрим, что получится.

— Я буду ждать, — ответила она, записывая на листке бумаги свой адрес. — Ты нравишься мне, и я уверена, ты мог бы здорово пригодиться нашей организации. Скорее всего, как и все технари, ты политически неразвит, зато инженеры — люди действия.

— Да, — признался он, забирая листок с адресом. — Что касается активности, здесь мы в числе трех процентов, особенно при общении с глазу на глаз.

— Какой ты все-таки странный! — Она поднялась. — Спасибо за кофе и беседу, но я должна спешить на лекцию. Не забудь о субботе. Приходи к шести. Я что-нибудь приготовлю.

Провожая девушку взглядом, когда та шла между столиков, слегка покачивая бедрами, он знал, что о субботе-то уж наверняка не забудет. В последнее время в памяти все чаще возникала Хиликс. Всего через несколько секунд, по времени Ада, Хиликс и ее отца ожидает величайший сюрприз, когда двери машины времени откроются, и в них появится израильский пророк. А может, это не будет для них неожиданностью?

Ну что ж, у него не было другого выхода: покидая Ад, он оставил слишком много нерешенных вопросов. Как сказал когда-то Флексон, правда зависит от точки зрения, а Халдан сейчас находился в совершенно иной точке космоса, чем они. Нет, он не обвинял их в преднамеренном обмане, но Файрватер и его дочь всегда смотрели на все слишком субъективно. Зато притчи Иешуа были прозрачны, как кристалл, принимая во внимание свойство кристаллов преломлять свет. К тому же ни Халдан-IV, ни Иуда Искариот, ни Хал Дан никогда не отличались блестящей способностью к спектральному анализу.

Откровенно говоря, когда сразу после распятия он запихивал бесчувственное от наркотиков тело Иисуса в одноместную кабину, его мало интересовало, направляет ли он историю по новой колее, или пускает ее под откос. Точнее, ему было все равно. Если бы в минуту старта наступил конец света, он сам перестал бы существовать, но охотно принял бы даже такую развязку.

Вмонтированный в зуб приемник раздражал его все больше, но избавиться от зуба было невозможно. Любой дантист, увидевший под пломбой такое устройство, сразу примет его за шпиона и вызовет ФБР.

Как только агенты ФБР выяснят, что он уже триста лет является гражданином штата Джорджия, они станут долго раздумывать и тотчас уведомят ЦРУ. ЦРУ свяжется с Интерполом, а Интерпол наведет справки в Стамбуле, Дамаске, Риме, Париже и Москве (Не приведи Господи, они свяжутся с Тбилиси и найдут потомков Аллы Головиной). И, наконец, кто-нибудь сориентируется, что здесь что-то не так.

Можно было представить себе огромные заголовки в газетах, набранные отчетливым контрастным шрифтом:

ВЕЧНЫЙ ЖИД ОБНАРУЖЕН: «ЭТО ИУДА ИСКАРИОТ!!!»

Но у них волосы встали бы дыбом, узнай они, что Иуда Искариот — христианин!

Зуб опять начал подавать сигналы.

Как раз, когда Елена Патроклос задержалась на выходе, чтобы махнуть ему на прощание. Вечный Жид помахал ей в ответ и едва успел положить руку на стол, как ковбойский голос из зуба запричитал прямо в мозг:

«Как тяжело с тобою расставаться…»

Вызови он окончательное слияние высшей тезы с высочайшей антитезой, настал бы Великий День Очищения, и, возможно, только один профессор экономики из университета в Марстоун Мидоуз имел бы причины для недовольства.

Зуб меньше действовал бы на нервы, если бы хоть изредка передавал популярную или классическую музыку.