Г. Гаррисон - Клуб любителей фантастики 21

Он оказался нрав в своих опасениях. Ни один политик во Вселенной не принял его теории. Предпринимались попытки скомпрометировать индивидуальный мютюэлизм и его адептов. Но Марк Четвертый знал: как бы ни пытались власть имущие опорочить его учение, найдутся люди, которые поймут его и поверят ему. До чего же мудра была эта разумная машина! Люди, постигшие философию Марка, уверовавшие в ее истинность, были отнюдь не глупы. Они понимали: воплотить в жизнь идеи Учителя будет совсем не просто. Неразумно, утверждал Марк, отдавать свою свободу государству. Справедливо и обратное: ни одно государство добровольно не отпустит граждан на свободу.

За сим последовали годы репрессий. Те, кто завидовал нашей свободе сумели уничтожить большую часть экземпляров книг Марка. Многие вольнодумцы не выдержали гонений и отреклись от своей веры. Самые стойкие бежали сюда, на Чоджеки, и разорвали связи с родными мирами. чтобы построить общество, где ИМ — индивидуальный мютюэлизм — будет нормой жизни; где мир и счастье воцарятся навеки.

— Или, по крайней мере, до вторжения армии Невенкебла, — мрачно сказал я.

Стирнер засмеялся.

— Не горюйте, мой друг, ведь мы же не горюем. Нас, конечно, ошеломило вторжение, да и как иначе — ведь мы столетиями не знали войн. Но мы свято верим в ИМ, и вера дает нам смелость и мужество. Мы с честью выдержим это испытание. Кто знает — возможно, нам удастся отблагодарить великого Учителя, распространив веру на другие, менее счастливые планеты.

— Я бы не спешил это делать. Не других планетах много негодников, которые скорее сожрут вас заживо, чем уверуют в ИМ. Сначала надо избавиться от вояк, севших вам на шею. У вас не найдется обезболивающего? — обратился я к хозяевам, — Не хочется вас затруднять, но меня били ногами профессионалы.

Сказав это, я закрыл глаза, чтобы минутку отдохнуть. Это помогло — открыв их, я почувствовал себя превосходно. Но за окнами почему-то было темно. Надо мной стоял незнакомец со шприцем в руке.

— Ты отключился, — пояснил Мортон. — Все перепугались и послали за доктором Лумом.

— Небольшое сотрясение мозга, — констатировал врач. — Два треснувших ребра. Я ввел вам обезболивающие и стимулятор, поскольку нынче ночью, как мне сказали, вам предстоит путешествие. Но могу его нейтрализовать, если угодно.

— Не надо, доктор. Вы сделали именно то, о чем бы я сам вас вопросил, будь я в сознании. Когда перестанут действовать лекарства?

— О, не беспокойтесь. Я буду рядом до полного вашего выздоровления.

— Вы меня не поняли. Мне придется очень быстро идти. Причем скрытно, и возможно, долго.

Лум улыбнулся.

— По-видимому, это вы меня не поняли. Я буду вас сопровождать, куда бы вы ни направились. Любой из нас окажет вам любую помощь.

— Этого требует ИМ?

— Совершенно верно. Что будем делать теперь?

— Пойдем пешком. Никаких машин. У военных есть приборы для обнаружения движущегося транспорта.

— А как насчет приборов для обнаружения людей? — спросил Стирнер. — Наверняка военные ими тоже располагают.

— Да, но человеческое тело — незначительный источник тепла его трудно отличить от животных.

— А также от других человеческих тел, — подхватил Лум, сообразительный, как все хорошие врачи, — Наверное, для маскировки следует разослать в разных направлениях побольше пешеходов?

— Неплохо бы, — кивнул я. — Но как это сделать?

— Очень просто. Я выйду на улицу и поговорю с первым встречным. Сразу после этого можно будет идти на электростанцию.

— А мы успеем добраться туда затемно?

— Вполне, — ответил Стирнер. — Разумеется, вы вправе не посвящать нас в свой замысел, но если бы мы имели о нем некоторое представление, то смогли бы, наверное, чем-нибудь помочь.

Очевидно, от усталости и побоев у меня плохо работала голова. Я забыл рассказать своим добровольным помощникам о том, как намерен воспользоваться их услугами, а ведь это невежливо.

— Прошу прощения, я злоупотребляю вашим гостеприимством. Дело вот в чем. С тех пор, как ваши предки подверглись гонениям за веру и бежали сюда, человечество маленько поумнело. Или повзрослело. Или стало культурнее. Есть, конечно, и исключения, подобные головорезам, что напали на вашу славную планету. Но почти везде люди живут в мире. Они создали Космическую Лигу, которая следит за очагами напряженности, налаживает связи с заново открытыми планетами и тому подобное. Представители этой Лиги снабдили меня устройством для связи. По причинам, слишком сложным, чтобы их объяснять, это устройство замаскировано под птицу. Я спрятал его на электростанции.

Стирнер нахмурился.

— Если Лига намерена прибегнуть к насилию, мы вынуждены отказаться от ее помощи.

— Не беспокойтесь, Лига против любого насилия.

— В таком случае, нет проблем. Что от нас требуется?

— Проводите меня до электростанции, только и всего. Остальное я сделаю сам. Пойдем втроем: вы, я и добрый доктор Лум. Нам понадобятся еда и питье в дорогу.

— Ты забыл обо мне, — сказал Мортон.

— Нет, не забыл. Ты вырвался из армии, вот и держись от нее подальше. Я обойдусь своими силами. Надеюсь, никто не готовит мне теплую встречу. Оставайся здесь, побеседуй с Шарлей, — думаю, это не потребует от тебя особых усилий. Постарайся узнать побольше. Завтра ночью я вернусь.

— Я охотно расскажу вам об индивидуальном мютюэлизме, — сказала Шарла медовым голосом. Мортон расплылся в улыбке и даже не заметил, как мы ушли.

Несмотря на седину, Стирнер годился в марафонцы. Доктор Лум был ему под стать, а мне (благодаря стимулятору) казалось, что если я сильно замашу руками, то оторвусь от земли и полечу. Мы шагали по грунтовой дороге, потом по лугу, где темные животные уступали нам дорогу. Через несколько часов огни города остались далеко позади, а впереди выросли черные горы, упирающиеся вершинами в безлунное, звездное небо. Стирнер предложил передохнуть, и мы уселись на траву под деревом.

— Здесь мы оставим припасы, так что советую поесть, — сказал он.

— Мы уже близко?

— Да. Неподалеку отсюда вход в дренажный туннель. В это время года там нет воды. Туннель выведет нас на берег реки возле электростанции.

— Замечательно. Сколько часов до рассвета?

— Минимум четыре.

— Прекрасно. Отдохнем немного, а потом доктор сделает мне укол—другой, и пойдем дальше.

— Но вам станет плохо после того, как прекратится действие стимулятора, — сказал Лум с тревогой в голосе.

— Это пустяки по сравнению с тем, что может произойти, если мне не удастся выкрасть птицу.

Мы наелись и напились, затем доктор спрятал в ветвях дерева наши припасы, сделал мне укол, и мы пошли дальше. Я был полон сил и боролся с желанием насвистывать и бежать вприпрыжку. Вскоре мы оказались у входа в туннель.