Антон Первушин - Вертячки, помадки, чушики, или Почтальон сингулярности

– Люда, я попробую.

– Что? – Людмила Сергеевна оторвалась от еды.

– Но мне нужна… э-э-э… помощь. Мы сделаем это вдвоем. Я и ты.

– Что?

– Пан или пропал. Мы наденем костюм на Ася и попробуем вступить в контакт.

– Как?

– Будут праздничные каникулы. Почти две недели. Охрана и персонал запросятся на волю. Всем хочется к семьям. Обычно мы строго с ними, но на этот раз я проявлю гуманизм и отпущу по максимуму. Сам останусь в комплексе и пронесу костюм в карантинный блок. Мы сделаем это, Люда. Мы должны попытаться. Я и сам себе не прощу, если не попытаюсь.

Людмила Сергеевна привстала, наклонилась и поцеловала Архангельского в щеку. Потом спохватилась, взяла салфетку и вытерла отпечаток, оставленный губной помадой. Гражданский генерал задержал ее руку, и они встретились взглядами.

– Наливай! – распорядилась Людмила Сергеевна, почувствовав, что пауза затягивается.

Архангельский сразу повеселел. Они выпили еще по бокалу и поговорили о разных пустяках. Людмила Сергеевна решила, что гражданский генерал больше не захочет возвращаться к острой теме, чтобы не испортить настроение вечера, но он вдруг снова заговорил о будущем – правда, совсем без надрыва, а даже в юмористическом ключе.

– …Я ведь когда-то искренне мечтал об этом – увидеть будущее. Читал книжки и мечтал замерзнуть где-нибудь в снегах… э-э-э… Арктики, чтобы разморозиться лет через двести, увидеть коммунизм. Глупое желание, да? Но вот хотелось до боли душевной! Своими глазами увидеть звездолеты, самодвижущиеся дороги, ажурные дворцы, аэрокары, всяких роботов. Потом я подрос, но не слишком поумнел. Почему-то вообразил, что для путешествия в будущее не нужно ни машин времени, ни анабиоза во льдах – мы сами всё построим: и коммунизм, и дороги. И прятал голову от правды, как страус в песок. Не смел задать себе главный вопрос: какое общество будущего можно построить с этими уродами?.. Чем взрослее я становился и чем больше всё менялось, тем меньше я верил, что увижу когда-нибудь будущее, о котором грезил в детстве. Уроды остались уродами, иначе и быть не могло. И всё покатилось по наклонной. К сорока годам я перестал верить, что у России вообще есть хоть какое-то будущее. Ты же знаешь, я вхож в высокие кабинеты, и прекрасно вижу, что там происходит. У страны не может быть будущего, если ее руководство не заглядывает дальше, чем на полгода вперед. Если проблемы решаются по мере их поступления. Если проблемы вообще не решаются. Тяжело жить и работать, когда знаешь, что твоя деятельность ведет в пустоту. Руины империи. Последнее поколение. А дальше – только мрак и забвение… И вдруг – Ась! Как свет надежды. Я когда отчет первой группы прочитал, чуть до потолка не запрыгал. Русский! Наш! Из двадцать второго века! На космическом корабле! Ты же понимаешь, что это значит само по себе? Это значит, у нас есть будущее. Я всё-таки заглянул в него! И там есть Россия, русские, которые летают к звездам! Не всё, значит, потеряно. Еще поборемся! Я был счастлив, Люда… Я и сейчас невероятно счастлив. Даже если у нас с тобой не получится, даже если мой план сорвется или окажется, что мы ошибаемся, а костюм – это просто тряпка, даже в этом случае я буду удовлетворен. Потому что знаю: будущее есть, оно уже существует там, за горизонтом, а мы сегодня стоим у его истоков… Но ведь можно заглянуть еще дальше. И увидеть больше. Можно…

Жаркое доедено, первая бутылка вина опустела, и хмель чуть ударил в голову. Но времени было еще полно, и хотелось продолжения. В конце концов, она уже почти пять месяцев постится. Это невыносимо! Да и Миша был сегодня исключительно… э-э-э… куртуазен.

Архангельский понял Людмилу Сергеевну без слов. Заказал еще две бутылки красного – на вынос.

– Здесь есть апартаменты, ― сообщил он, глядя прямо в глаза. ― Нужно только пройти через двор. Посмотрим, как там устроено? Ты не против?

Людмила Сергеевна была не против. Что терять?..

Снова снился кошмар. Людмила Сергеевна находилась в маленькой и плохо освещенной комнате с низким потолком. Было томительно и страшно. Наверное, стоило поискать выход, но она опасалась сдвинуться с места, потому что чувствовала: в сумраке у стены прячется кто-то еще, кто-то жуткий – то ли зверь, то ли человек.

Вздрогнув, она проснулась. И сразу поняла, что Михаил не спит – дыхание бодрствующего человека. Повернулась на бок, лицом к лицу.

– О чем думаешь?

– О том, как ты прекрасна.

– Пошлый льстец!

– Может, и льстец, но не пошлый.

Даже в кромешной темноте она увидела, что он улыбается.

– А если серьезно?

Михаил помолчал, словно собираясь с силами.

– Я хочу заглянуть в будущее, – сказал он. – Очень хочу. Но и боюсь этого… Нет, я не трушу, я боюсь. Боюсь, что оно окажется совсем не таким, каким себе представляю… Есть разные образы будущего. И у каждого – свой образ. Мы иногда треплемся на эти темы… там… Бывают и совершенно безумные идеи. Создать новую аристократию, ввести крепостное право. Дескать, быдлу только это и поможет. Каждый, конечно, уже заранее видит себя дворянином с привилегиями. Кретины!.. Или вот геронтологией сейчас увлеклись. Невиданные бабки туда закачивают. Нашли себе любимую науку. Чувствуют, что время-то идет, а здоровья не прибавляется. Надеются спрыгнуть с колеса… Будущее может быть совсем другим. Недобрым. Запредельно жестоким. И если я увижу его таким, то уже ничего не смогу поделать. Ведь оно уже есть, существует. Будущее предписано. Ась – лучшее доказательство. А мы для этого будущего – мертвецы. Что могут сделать мертвецы?..

– Давай верить в лучшее, – Людмила Сергеевна протянула руку и коснулась его щеки. – Ась – милый добрый мальчик. Не думаю, что мы найдем в нем злодея.

– В том-то и дело, что зло и добро – понятия относительные. Представления о морали и нравственности меняются. И чаще, чем хотелось бы. Что-то уходит, что-то приходит… В юности я читал один рассказ… Да, фантастику. О будущем. Назывался рассказ «Чудовище». Американец написал, вряд ли ты его знаешь. Мне очень понравился этот рассказ. Но и напугал… История там такая. Прилетели инопланетяне на Землю. А Земля погибла в результате какого-то галактического катаклизма – одни скелеты валяются. Инопланетяне решили выяснить, что произошло, и начали оживлять покойников. Сначала – какого-то египетского фараона. Потом – алкаша из нашего времени. Потом – инженера из двадцать первого века. Потом они оживили представителя последнего поколения Земли. И он расправился с ними – быстро и беспощадно. Автор, конечно, сделал всё, чтобы читатель ненавидел инопланетян и сочувствовал последнему землянину. Всё замечательно, но, как говорится, осадок остался. Это было очень неприятно – думать, что существа всемогущие могут быть аморальны… Хотя точнее, наверное, сказать, что у них иная мораль, но от этого не становится легче… Будущее может быть жестоким… Что, если мы выпустим в мир чудовище?..