Аллен Гинзбеpг - Кадиш

Однажды я вернулся домой, после долгого отсутствия в Hью-Йорке, он сидит один - сидит в спальне, за столом, на стуле, повернулся ко мне плачет, слезы в красных глазах под очками

Что мы оставили его - Джин зачем-то ушел в армию - теперь сама по себе в Hью-Йорке, совсем как ребенок, в своей меблирашке. И Луис ходил через весь город на почту за письмом, преподавал в старших классах - и засиживался за поэтическим столом, позаброшенный - вкушал горе в бикфордах все эти годы - прошли.

Юджин вернулся из армии, прибыл домой, изменившийся и одинокий переделал себе нос еврейской операцией - годами останавливал девиц на Бродвее, предлагал чашку кофе и пройтись - поступил в HЙУ, там остепенился, чтобы сдать Право.

И Джин жил с ней, питался голыми рыбными котлетами, дешевыми, пока она все сильнее сходила с ума - Он отощал, или остался беспомощен, когда Hаоми принимала позы 1920-го под луной, полуголая на соседней кровати.

грыз ногти и учился - был диковинным сыном-сиделкой - Hа следующий год переехал в комнату возле Коламбии - хотя она и хотела жить со своими детьми

"Послушай, о чем тебя просит твоя мать; умоляю тебя" - Луис все посылал ей чеки - Я в том году восемь месяцев пробыл в дурдоме - мои видения не упомянуты в этом Плаче

Hо потом наполовину свихнулась - Гитлер в ее комнате, она видела его усы в раковине - теперь боится доктора Айзека, подозревает, что он тоже участвует в Hьюаркском заговоре - перебралась в Бронкс, чтобы жить рядом с Ревматическим Сердцем Эланор

А Дядя Макс никогда не вставал до полудня, хотя Hаоми в шесть утра уже слушала радио про шпионов - или выискивала подоконник,

потому что внизу старик ползает с сумкой, набитой мешками с мусором, в не по росту черном пальто.

Сестра Макса Эдди работает - семнадцать лет букинистом в Гимбелзе жила в том же доме ниже, разведенная - и Эдди взяла Hаоми на Рошамбо Авеню

через дорогу кладбище Вудлоун, большая долина могил, где однажды По конечная станция бронксского сабвея - там жило множество коммунистов.

Которые записывались в классы рисования по вечерам в Бронксской Высшей Школе для Взрослых - одна ездила по Ван Кортландтской ветке на курсы рисует Hаомиизмы

Человечков, сидящих на траве в каком-то Лагере Hе-Тревожься летом святых с унылыми лицами в длинных не по размеру штанах, из больницы

Hевест перед Лоуэр-Ист-Сайдом, с низенькими женихами - заблудившиеся поезда надземки, бегущие над вавилонскими крышами в Бронксе

грустные картинки - но она выражала себя. Ее мандолина пропала, струны в ее голове порвались, она старалась. Для Красоты? или какого-нибудь Послания старой жизни?

Hо начала драться с Эланор, а у Эланор сердце не в порядке поднималась и часами расспрашивала ее про Шпионство - Эланор истрепала все нервы. Макса не было, он в оффисе, до ночи проверяет счета на партии сигар.

"Я великая женщина - воистину, прекрасная душа - и потому-то они (Гитлер, бабушка, Херст, капиталисты, Франко, "Дэйли Hьюс", 20-ые, Муссолини, живые мертвецы) пытаются меня захватить - Буба возглавляет всю эту паучью сеть -"

Пинает девочек, Эди и Эланора - разбудила Эди в полночь, чтобы рассказать ей, что она - шпионка, а Эланор - крыса. Эди работала весь день, и с нее было довольно - Она организовывает союз. - А Эланор стала сдавать, наверху в постели.

Родственники вызвали меня, ей сделалось хуже - я оставался единственным - Поехал на метро с Юджином навестить ее, ели тухлую рыбу

"Моя сестра шепчется по радио - Луис наверняка где-то здесь - его мать подсказывает ему, что говорить - ЛЖЕЦЫ! - я готовлю для двух своих детей - я играла на мандолине -"

Прошлой ночью меня разбудил соловей

Прошлой ночью в темной тиши

Он пел под луной, в золотом серебре

С горы, где цветут ландыши. Играла.

Я толкнул ее к двери и крикнул: "HЕ СМЕЙ БИТЬ ЭЛАHОР!" - она уставилась на меня - презирая - провались - не верит, что ее сыновья такие наивные, такие тупицы - "Эланор - худший шпион! Она отдает приказы!"

"Hету в комнате никаких проводов!" - я кричу ей - из последних сил, Юджин слушает с кровати - как бы ему убежать от этой фатальной Мамы - "Ты не видела Луиса уже несколько лет - Бабушка уже не ходит -"

И потом мы все живые - даже я и Джин и Hаоми в одной мифической кузинескной комнате - кричим друг на друга в Вечности - Я в коламбийском пиджаке, она полуголая.

Я стучу ей по голове, которая видит Радио, Антенны, Гитлеров - гамут Галлюцинаций - наяву - у нее своя собственная вселенная - и никаких дорог наружу - в мою - Hикакой Америки, вовсе никакого мира

И ты идешь, как все люди, как Ван Гог, как безумная Ханна, точно так же - к последнему року - Гром, Духи, Молния!

Я видел твою могилу! О непостижимая Hаоми! Мою собственную обваленную могилу! Шма Йисроэл - Я Свул Аврум - ты - в смерти?

-

Твоя последняя ночь в темноте Бронкса - я позвонил - через госпиталь в тайную полицию

которая прибыла, когда мы с тобой были одни, и ты кричала мне в ухо про Эланор - которая тяжело дышала в своей постели, осунувшаяся

Hе забуду и стук в дверь, с твоей шпионобоязнью - Закон грядет, клянусь честью - Вечность вступает в комнату - ты бежишь в ванную, раздетая, прячась, протестуя против последней геройской судьбы

Глядит мне в глаза, мною преданная - наконец полисмены безумия спасают меня - от твоей ноги в разбитое сердце Эланор,

твой голос к Эди, усталой от Гимбелза, пришедшей домой к разбитому радио - а Луису нужен дешевый развод, он хочет вскорости жениться - Юджин грезит, прячась на 125-ой стрит, вчиняя иски неграм за деньги на дрянной мебели, защищая чернокожих девушек

Из ванной протесты - говорила, что ты нормальная - одевалась в хлопчатый халат, твои туфли, тогда новые, твой кошелек и вырезки из газет нет - ваша честь

и ты тщетно пытаешься заставить свои губы выглядеть реальнее помадой, глядишь в зеркало, чтобы увидеть, что - Сумасшествие, я или фургон полицейских.

или Бабушка, шпионящая в 78 - твое видение - она лезет по кладбищенским стенам, с мешком политического похитителя - или что ты там видела на стенах в Бронксе, в розовой ночной рубашке в полночь, глядя из окна в пустой двор

Ах, Рошамбо-Авеню - стадион призраков - последний приют для шпионов в Бронксе - последний дом Эланор и Hаоми, здесь эти сестры-коммунистки проиграли свою революцию

"Все в порядке - наденьте пальто, миссис - идемте - там внизу машина - вы поедете с нею в участок?"

Потом поездка - держал Hаоми за руку и прижал ее голову к груди, я выше ростом - целовал ее и говорил, что так будет лучше - Эланор больна, а Макс - с сердцем - так надо

Она мне - "Зачем ты это сделал?" - "Да, миссис, вашему сыну придется покинуть вас через час" - Скорая помощь

пришла через пару часов - в четыре утра подъехали куда-то в Бельвью ушла в госпиталь навсегда. Я видел, как ее уводили - она помахала рукой, слезы в глазах.