Дино Динаев - Лунный удар

Дверь выбило вовнутрь, и она снесла неблагоразумно поверившего на слово Мукина.

Алексей был сильно контужен, ноги переломаны, и для противника он был не опасен.

Андрей склонился над его обожженным лицом и засмеялся:

— Живучий, змееныш.

— Ноги больно, помоги, — прошептал Мукин, но дружбан только осклабился:

— Все равно сейчас сдохнешь.

— Мы же за одной партой с первого класса. Помоги.

— Буду я из-за покойника мараться.

Алексей поманил его пальцем здоровой руки.

— Знаешь, почему тебя тогда Коновал не взял? — затухающим шепотом спросил Мукин.

— Сволочь ваш Коновал.

— Конечно, сволочь. Но он тогда тебя не взял, потому что ты оказался сволочнее его самого.

В раненом жизнь и так едва теплилась, и три пули в упор были для него даже чересчур.

— Андрюха! Валерик! Идите, проверьте наверху! — приказал Иван. — Китаец, внизу все обшарь! Никто не должен уйти живым.

Бандиты поднялись наверх и стали открывать все двери подряд. Яна вжалась в стену, шаги были все ближе. Наконец дверь распахнулась.

Отпрыск главаря, большой спец по женскому полу, был приятно удивлен.

— Какой сюрприз, — протянул Валерик.

— Иван сказал: убить всех, — Андрей поднял пистолет, но Валерик манерно отвел его руку.

— Я не могу отпустить ее без любви, это слишком жестоко. Пускай она меня сначала обслужит.

Андрей равнодушно пожал плечами и отошел к лестнице покурить. Валерик подошел к женщине, протянул к ней руку, но она быстро наклонилась и проскочила под ней.

— Ах ты, овца! — воскликнул насильник, бросаясь за ней.

Яна почти натолкнулась в коридоре на Андрея, вынуждена была повернуть и вбежать в первую попавшуюся комнату. Следом туда ворвался Валерик.

— Помочь? — равнодушно спросил Андрей.

Разгоряченный Валерик лишь прорычал в ответ. Сравнительно легко он миновал фазу человека разумного и перешел в пограничное состояние.

Но что-то его напрягало. Валерик с недоумением уставился на инвалида, который молча смотрел на него, никак не выражая своих чувств.

— А это что за ублюдок? — удивился Валерик. — Ты что все время собираешься здесь сидеть и портить мне кайф?

Он подошел и наугад перекрыл несколько краников, среди которых оказался вентиль подачи кислорода. Воздух перестал шипеть в системе, а Сергей тихо смежил глаза.

— Сдох! — констатировал Валерик, теперь он мог целиком переключить внимание на женщину.

Деловито опрокинул ее на кровать, и в течение какого-то времени он был занят тем, что срывал с нее платье, чулки, белье.

Женщина оказалась способна лишь шумно дышать, вздымая крупную грудь, выпущенную через расстегнутый лифчик, чем вызвало небывалое возбуждение насильника.

Всхрапывая от желания, он стал сдергивать с себя штаны.

Глаза женщины внезапно расширились, словно она увидела нечто за спиной Валерика.

Однако тот так был занят собственными штанами, что ничего не видел вокруг. А надо бы, потому что в комнате уже начинали происходить те самые вещи, при описании которых даже у бывалых людей волосы встают дыбом.

Человек в кресле, который по всем расчетам уже должен был скончаться от нехватки кислорода, внезапно дернулся. Сергей поднял характерно опущенную голову, и лицо его было черно, как ночь.

Первые его движения были неспешны, как и тогда, в день убийства Вандерхузе.

Черный со стуком выставил одну ногу, а Валерик опять- таки его не услышал.

Поставив к ней рядом вторую, Черный рывком встал. Подволакивая парализованные ноги, он подошел к Валерику, взял за ворот рубахи и сдернул на пол.

— Ты, быдло! — возмущенно завопил Валерик. — Ты знаешь кто я такой и кто мой папа?

Как ты смеешь дотрагиваться до меня?

Черный, не снисходя до разговора с таким важным человеком, выдрал из инвалидной коляски кислородный баллон.

— Что ты делаешь, придурок? — Валерик, наконец, понял, что происходит что-то не то, и надо бы для приличия попытаться оказать хоть какое-то сопротивление, к чему он оказался совершенно не готов, вот если бы папа вмешался, но папа далеко, надо самому шевелиться, а самостоятельному шевелению он был не обучен, и пока он так препирался сам с собой, а потом предпринял попытку встать, было уже слишком поздно. И даже можно сказать, фатально поздно.

Черный наступил коленом ему на грудь и, удерживая таким образом, ввел катетер глубоко в рот. После чего открыл вентиль до отказа, сжав бандиту нос и не давая устремившемуся воздуху вытечь обратно.

Глаза бандита вылезли из орбит. Кричать он не мог, поэтому вынужден был лишь молча наблюдать, как быстро и неукротимо надувается его живот. Лицо Валерика посинело, но он все-таки не успел умереть до того, как живот его лопнул словно перекачанная велосипедная шина.

Андрюха услышав хлопок, подошел, чтобы узнать, в чем дело. Когда он открыл дверь, то стоящий за ней в полный рост покойник упал на него. Он был скользкий и вонючий, Андрюха шарахнулся от него, сзади была лестница, он оступился и проехал по ней по всей длине, обнимая обверзавшийся труп.

Лишь в самом низу ему удалось освободиться от покойника. Когда Иван узнал своего сына, лицо его перекосилось:

— Убью! — заорал он неизвестно кому.

Алик видел все. Его сильно контузило, двигаться он не мог, но не пропустил ничего. Видел, как убивали Мукина, как Валерик с Андрюхой азартно, словно гончие по следу дичи рванули вверх, там, где он знал, прячется Яна. Что они сделают с ней, он хоть уже не видел, но представлял.

А еще он увидел два пистолета Мукина, лежащие по обеим сторонам от убитого и которые убийцы проигнорировали.

Ерунда, что человек от природы мирное существо и что убивать противоестественное для него состояние. Из любого легче легкого сделать убийцу. Качественного специалиста по убийству сложно, а безжалостного мокрушника, нет вопросов.

Достаточно поставить человека в безвыходное положение, а еще лучше подвергнуть непосредственной угрозе жизнь родных и близких.

Флоров, не таясь, зашел в дом, поднял пистолеты и успел, словно на прогулке дошагать до лестницы, пока бандиты прочухали о новой угрозе. Китаец и Андрюха оказались чуть выше, Иван замыкал. Алик видел только его жирную складчатую шею, словно именно в этой коричневой складке с трещинами морщин и скрывалась его смерть. Как у Кощея.

По-звериному почуяв смертельную опасность, Иван начал оборачиваться, и одновременно с бешеным впрыском адреналина в кровь, Флоров стал палить. Не стрелять, а именно палить, потому что процесс стрельбы подразумевает прицеливание, у Алика же данный элемент отсутствовал начисто.

Он всаживал в подставленные спины пулю за пулей. Выстрел слева, потом справа и без паузы опять слева.

Китайцу он попал два раза, Сало — три, он был более широкий, и по существу для них все на этом кончилось. Лишь шустрый Андрюха перевалил через перильца и прыснул под лестницу.