Кир Булычев - Сборник научной фантастики. Выпуск 36

Он на всю жизнь запомнил одну из них, в которой житель какой-то сказочной северной страны викинг Сигурд убивает огнедышащего дракона Фафнира. "Я так страстно желал повстречаться с драконом… Естественно, будучи маленьким и не очень сильным, я бы не хотел встретиться с ними на околице. Но все равно мир, где они были, даже такие страшные, как Фафнир, представлялся мне куда более богатым и прекрасным. И чтобы попасть туда, я бы не постоял за ценой".

Не слышится ли в этих словах голос будущего Фродо Бэггинса, завороженного рассказами о геройском походе его дяди Бильбо против огнедышащего дракона Смога?

И как только мальчику стукнуло семь лет, произошло событие закономерное, коль скоро речь идет о будущем писателе, и знаменательное. Юный Толкин начал сочинять свою первую историю "про драконов".

Мальчишеская биография стала писательской…

В канун 1900 года, когда вся Англия торжественно праздновала "бриллиантовый" юбилей королевы Виктории, в семье случились изменения, вызвавшие бурю негодования со стороны отца Мейбл. Не без подначки сестры она вдруг решила принять католичество. В одно из воскресений братья Толкины с удивлением обнаружили, что мать повела их не в англиканскую церковь, а какую-то другую, расположенную среди трущоб бедноты в самом центре Бирмингема.

Для отца Мейбл это была трагедия: его дочь связалась с "гнусными папистами"! Результатом стал непоправимый удар по семейному бюджету Толкинов, и так дышавшему на ладан. Муж сестры Мейбл запретил жене и думать о католичестве; после смерти Артура он иногда помогал деньгами Мейбл, теперь иссякал и этот источник помощи. И все же Мейбл проявила характер и, вопреки давлению родственников, начала готовить детей к принятию католичества.

А осенью 1899 года Дж. Р. Р. успешно выдержал экзамены и поступил в старинную школу, носившую имя короля Эдуарда (в ней когда-то учился его отец). Школа находилась в самом центре Бирмингема, в четырех милях от дома, и с тех пор Толкин приобрел навык к длинным пешим прогулкам – заплатить за проезд в поезде денег у семьи не было, а трамвай так далеко за черту города не ходил…

Однако долго это продолжаться не могло, и беззаботной жизни на лоне природы пришел конец. Мейбл подыскала новую квартиру поближе к школе, и оба брата Толкины с сожалением расстались с деревенским коттеджем, где прошли четыре года их детства. "Всего четыре года, – вспоминал писатель, – но они до сих пор кажутся мне самыми продолжительными и повлиявшими на всю мою жизнь".

Впрочем, дети редко предаются меланхолии по ушедшему – и в промышленном Бирмингеме маленький Дж. Р. Р. нашел себе неожиданное развлечение: его внимание привлекли надписи на огромных самосвалах, перевозивших уголь. Написано вроде было по-английски, но как произносить эту абракадабру, Толкин не знал. Так он открыл для себя древний, однако все еще живой язык жителей Уэльса – валлийский, в коем позже приобрел авторитет специалиста с мировым именем.

В школе он познакомился с энергичным преподавателем по имени Джордж Бревертон, который ввел мальчика в еще один древний язык – староанглийский. После того как Бревертон продемонстрировал классу, как звучат "Кентерберийские рассказы" на языке Чосера, все переложения английской классики на новоанглийский потеряли для будущего писателя всякий интерес. Чуть позже он впервые прочтет знаменитый литературный памятник – анонимное переложение одной из легенд о короле Артуре, "Сэр Гэвейн и Зеленый рыцарь"; предстоит ему и новая встреча с викингом Сигурдом и драконом Фафниром – только теперь он прочтет, хотя и с трудом, эту историю в оригинале – на древнем норвежском.

Короче, ему уже ясно, куда направить стопы после окончания школы: в лингвистику, в историю средневековой английской литературы.

…Несмотря на нужду, это пока все-таки достаточно безоблачный период жизни: игры, школа, упоительный мир книг, открывшийся благодаря новому другу семьи, местному священнику Фрэнсису Моргану. Однако судьба безжалостно наносит еще один удар, разом положивший конец этому короткому, недопрожитому детству.

В самом начале 1904 года у матери обнаруживают острый диабет. Она ложится в больницу, где спустя полгода умирает.

Остановимся на минуту. Детство будущего писателя оборвалось до обидного рано, он уже испытал и горечь утрат, и одиночество, и радость вновь обретенной семьи (Джона с братишкой забрала к себе тетка). Не много ли для двенадцатилетнего подростка?

Где-то в подсознании все эти потрясения раннего детства отлились в устойчивый символ. Яркий полдень, согретый теплом понимания и любви, внезапно налетевшая туча, принесшая с собой горечь утраты, – и снова синее безоблачное небо. Только черная туча не собирается уходить, зловеще маячит на горизонте – да собралась взрослая морщинка на еще детском лице.

Читателю этот символ встретится не раз. Путь героев Толкина долог и труден, и хотя отправляются в дорогу обычно в полдень, путешественникам придется хлебнуть всякого: и горя, и отчаяния. И справиться со Злом – какая ж сказка без этого? – и совершить множество подвигов, и повидать другие страны. И домой вернуться целыми и невредимыми – но вернуться другими, изменившимися…

Вот где сказка Толкина отвернет от канонов. Никогда его героям не обрести прежней безмятежности, не могут они и уповать на лелеемый героем знаменитого романа Булгакова покой. Все равно что-то неуловимое сдвинется в их душах, сердцем завладеет беспричинная тоска, а губы искривит грустная улыбка мудреца, знающего, что черная туча – вон она, все еще висит неподвижно в отдалении…

Нельзя сказать, что ранняя смерть матери надломила Дж. Р. Р., однако с тех пор в нем уживалось как бы два совершенно различных человека. По природе своей он был открытым, милым и приветливым жизнелюбом, не терявшим чувства юмора, любившим добрую беседу и постоянно находившимся в движении. В искусстве создавать друзей у него было мало равных. И в то же время опубликованные уже посмертно письма и дневники Толкина открыли его читателям образ совершенно иной: глубоко погруженного в себя пессимиста, подверженного безотчетной грусти и даже приступам отчаяния.

Впрочем, разве это трудно было вычитать в его книгах? То, что все, увы, проходит и ничего нельзя сохранить надолго. То, что никто и ничто не может считать себя в безопасности. Ни одна битва не может быть выиграна полностью – и победитель еще ощутит грусть от собственной победы…

Как отчетливо воспоминания детства запечатлены в творчестве писателя! И пусть это не с биографической точностью выписанные эпизоды, не конкретные факты – но образы, символы, неуловимые смены настроения, поразившие в ранние годы жизни, мы непременно встретим в книгах, созданных десятилетия спустя.