Андрей Аливердиев - Сопротивляющиеся

Так что, несмотря на то, что большинство эльфов для меня оставались быть на одно лицо, не узнать ее я не мог. Короткое черное обтягивающее платье хорошо подчеркивало ее фигуру, по поводу которой у меня нет и не было слов.

— Вставай, — повторила она, и я поднялся.

Поднимался я тоже очень медленно, потому что, увидев того, или точнее ту, что стояла рядом, у меня не было никакого желания быть испепеленным. Ведь у каждого из нас есть надежда на счастливый момент, который вот-вот может представиться.

А очередь представиться, я охотно уступил бы этому самому моменту.

Ее глаза… Нет, это не поддается описанию. На секунду мне показалось, что я оказался в холодной пустоте. Мир поплыл перед глазами и как бы утратил существование. Вообще, все вдруг утратило существование, кроме безграничной и бесконечной бездны…

Но тут что-то внутри меня щелкнуло. И все. Я опять стоял на земле.

Окончательно осознав свое положение, я вдруг полностью избавился от страха. Ведь максимумом того, что могло бы случиться, была быстрая смерть, с которой я успел смириться. Рубикон печали был перескочен удивительно легко, и мной овладело веселье, граничащее с эйфорией.

— Идущий на смерть, приветствует тебя, — обратился я к ней словами римских гладиаторов.

— Вызвать патруль, или пойдем пешком? — спросила она в ответ так, как будто бы предлагала романтическую прогулку, а не конвой в лучшем случае в рабство.

Естественно патруль мне был в высшей степени без надобности, и я ответил:

— Конечно, оно можно бы и вызвать, но, кажется, если бы мы пошли бы пешком, то разговор по дороге мог бы быть весьма полезен, — я умышленно старался придать особенности своей речи. — Тебе я думаю интересно узнать, что думает человек, только что бывший свободным?

— Обычно Нам говорят "Вы", — ответила она мне.

За три месяца оккупации она удивительно хорошо усвоила русский язык. Впрочем, на сколько я понял, все они отличались большим талантом в части лингвистики.

— А тебе это было бы приятнее? — как я и говорил, мной овладела эйфория, и я перешел на игривый тон.

Этот тон был ею воспринят.

— А, черт с тобой, говори «ты». В конце концов, это всего лишь форма. Главное — содержание.

Интересно, кто ее учил русскому языку?

Но этот вопрос быстро затерялся в нашем на первый взгляд пустом, но на самом деле весьма наполненном диалоге.

Наш разговор тек и тек. Я даже стал думать, что она не хочет меня убивать. (Подумать только!) Я делал самые, что ни на есть, откровенные комплименты, и, похоже, ей это нравилась. Во всяком случае, ее лицо все больше и больше сияло.

Вдруг она оступилась.

Вообще-то на наших дорогах, составляющих согласно Гоголю одну из основных государственных бед, это было неудивительно. Но я все же удивился. Эльфы, они всегда ходили этакой летящей походкой, и никогда не оступались. Видимо она заболталась…

А оступилась она конкретно! Похоже даже повредив ногу.

Однако я не потерялся, и тут же подхватил ее на руки. Как я говорил, эльфы не отличались ростом. И хотя по их меркам принцесса была высока (что-то около метра пятидесяти), как я и ожидал, она оказалась совсем легкой. Ее явно никто еще не носил на руках, и во всем ее теле ощущался детский восторг. Она обвила руками мою шею и положила голову на плечо. "Ради такого дела стоило оступаться" — так и читалось на ее лице, но вместо этого она сказала:

— За оказанную помощь можешь попросить последнее желание.

"Насчет трахнуться с вами, как я понял, и речи быть не может?" — пришли на ум слова Эдди Мерфи, но это мне показалось неуместным. Трудно сказать почему, но мне так показалось.

Так чего же оставалось просить человеку, чья жизнь, не говоря уже о свободе, не стоила и копейки?

До деноминации Но я решил удовольствоваться меньшим.

— Знаешь, — обратился я к ней, — Я не хочу умереть, не поцеловав тебя.

— Хорошо, ответила она и протянула к моим губам руку.

Но, отстранив руку, я прижался губами к ее устам.

— Я имела в виду руку, — произнесла она высвободившись. Высвободившись, замечу, не слишком быстро.

— Значит, я не понял, — ответил я, — Но готов искупить.

И поцеловал ее руку. Потом еще и еще. От кисти к локтю. Ей это явно нравилось. И она не возражала…

Но между тем, хотя вес ее и не превосходил сорока килограммов, я начал чувствовать наступление усталости. И узрев по пути маленькую скамейку, предложил сделать привал. Она была согласна.

Привал затянулся. Сначала с видом заправского доктора я осмотрел и ощупал ее щиколотку, не найдя, по совести говоря никакого сколь-либо заметного повреждения. К слову, ножка ее того стоила. Как и все в ее теле, она была восхитительна.

А потом мы просто болтали.

Болтали, болтали и болтали. Не знаю как ей, а мне это было безусловно на руку. Спешить, как вы понимаете, мне было некуда.

— Будь моим мужем, — вдруг сказала она.

Я опешил. Это было слишком.

Даже если отбросить фактор неожиданности.

— А человек может быть мужем… — я замялся, пытаясь подобрать ей название. Ведь слово «эльф» было явно самопальным. И, кроме того, мужского рода. Называть же ее хозяйкой или госпожой, как рекомендовали они, я не хотел. Хоть я и не был коммунистом, но с детства не выговаривал этих слов на серьезе.

— Феи, — подсказала она мне, — Когда говоришь на своем языке не пытайся находить слова из чужих. — И резко изменив тон, продолжила, — Может. Ведь я принцесса.

Она вздернула свою хорошенькую головку.

— А у вас не существует такого понятия, как мезальянс?

Кажется, я тупел на глазах, пытаясь выскочить из рая, в дверь которого меня уже начали втаскивать. Но я имел некоторое оправдание.

Надо же, право, хоть что-то иметь. Я не был уверен, что это был рай…

To be, or not to be… continued