Филип Дик - Помутнение

— Напишу бестселлер, — уверенно сказал Баррис. — Учебник для середнячков. "Как, не нарушая закона, получить наркотик у себя на кухне". Понимаешь, бензокаин официально разрешен. Я справлялся в аптеках — он содержится в уйме препаратов.

— Здорово! — уважительно сказал Чарлз Фрек и посмотрел на часы. Ждать оставалось недолго.

Из костюма-болтунья одно расплывчатое пятно, называющее себя Фредом, смотрело на другое расплывчатое пятно, известное под именем Хэнк.

— Итак, это все о Донне, Чарлзе Фреке и Джимми Баррисе, — Хэнк сделал пометку в лежащем перед ним блокноте. — Дуг Уикс, по вашему мнению, мертв или переместил свою деятельность в другой район.

— Или завязал, — добавил Фред. — Вам говорит что-нибудь имя Граф, или Арт де Винтер? — Нет. — Как насчет пары негров — братья, лет по двадцать? Работают с фунтовыми порциями героина.

— Фунтовыми? Фунтовыми порциями героина? Нет, такое я бы запомнил. Фред покачал головой.

Хэнк покопался в фотографиях. — Так, этот сидит… Этот мертв… А вы не думаете, что Джора темнит? Джоре Каджас было только пятнадцать. Она жила в Бриа, в районе трущоб, на верхнем этаже полуразвалившегося холодного домишка.

— Если подтвердится, дайте мне знать. Мы привлечем ее родителей. — Хорошо. — Была вчера у нас одна — выглядит на все пятьдесят. Свалявшиеся серые волосы, выпавшие зубы, иссохшее тело… Мы спросили, сколько ей лет, и она ответила: «Девятнадцать». Проверили — точно. "Знаешь, на кого ты похожа? Посмотри в зеркало". Та посмотрела в зеркало и заплакала. Я спросил, давно ли она ширяется.

— Год, — предположил Фред. — Четыре месяца. А рассказать, как она села на препарат С? Ее братья, оба посредники, вошли к ней как-то ночью, заломили руки, сделали укол и изнасиловали. Так сказать, ввели ее в новую жизнь.

— Милые ребятки. — А вот это вас проймет наверняка. Слыхали, в фейерфилдовской больнице есть три младенца, которым надо каждый день вкалывать дозу. Сестра попробовала…

— Меня проняло, — механическим голосом перебил Фред. — Вполне достаточно, благодарю.

Хэнк продолжал: — Когда представишь себе новорожденного, который не может прожить без героина, потому что…

— Достаточно, спасибо, — повторило расплывчатое пятно по имени Фред. Иногда мне хочется сойти с ума. Но я позабыл как.

— Это утраченное искусство, — сказал Хэнк. — Возможно, со временем выпустят инструкцию.

Всякий раз, сидя напротив Хэнка и докладывая, Фред испытывал в себе глубокую перемену. О ком бы ни шла речь, что бы ни происходило все теряло смысл.

Сперва он приписывал это действию костюма-болтунья. Потом пришел к выводу, что дело не в костюме, а в самой ситуации. Хэнк по профессиональной привычке проявлял полное безразличие: ни любви, ни ненависти, никаких сильных эмоций. Какая польза от чувства вовлеченности, когда ты обсуждаешь преступления, совершенные людьми близкими и даже, как в случае Донны и Лакмена, дорогими? Надо нейтрализовать себя: они оба сделали это — Фред в большей степени, чем Хэнк. Они говорили в нейтральных тонах, они нейтрально выглядели, они стали нейтральными.

Потом чувства нахлынут… А пока, сидя за столом, Фред ничего не ощущал. Он мог описать все увиденное с полным безразличием. И что угодно выслушать от Хэнка. Например, он мог запросто сказать: "Вчера Донна наширялась низкопробным заменителем ЛСД, и половина кровеносных сосудов в ее мозгу полопалась". О своей любимой… Или: "Донна мертва". И Хэнк спокойно запишет это и, может быть, спросит: "У кого она купила дозу?" или: "Где будут похороны? Надо выяснить номера машин и фамилии присутствующих", — и он будет хладнокровно это обсуждать.

Превращение вызывалось необходимостью беречь чувства. Пожарные, врачи и гробовщики вели себя так же. Невозможно каждую секунду восклицать и рыдать — сперва изведешь себя, а потом всех окружающих, У человека есть предел сил.

— Как насчет Арктора? — поинтересовался Хэнк. Фред, находясь в костюме-болтунья, естественно, докладывал и о себе. Иначе его начальник — и весь полицейский аппарат — знал бы, кто такой Фред.

— Арктор ведет себя тише воды, ниже травы, — как всегда сообщил Фред. Закидывает пару таблеточек смерти каждый день…

— Сомневаюсь. — Хэнк взял со стола листок. — Мы получили сигнал, что у Арктора водятся большие деньги.

— Так… — протянул Фред, понимая, что "большие деньги"- это то, что ему платили в полицейском управлении.

— По данным нашего информатора, — продолжал Хэнк. — Арктор в самые неурочные часы исчезает, причем под разными предлогами и ненадолго. Хэнк взглянул на Фреда. — Вы замечали что-нибудь подобное? Можете подтвердить?

Что это значит? — Скорее всего его цыпочка, Донна, — сказал Фред. — Хм. "скорее всего"… Вы обязаны знать. — Донна, точно. Но я проверю и сообщу. Кто информатор? Не навет ли это из мести?

— Имя неизвестно. Телефонный звонок — через какое-то самодельное искажающее голос устройство.

— Боже! — возмутился Фред. — Так это же вконец ошизевший торчок Джим Баррис! Баррис еще в армии занимался всякой электроникой. Как информатору я бы ему ни на грош не верил.

— Мы не знаем, Баррис ли это, и, так или иначе, Баррис — не просто вконец ошизевший торчок. Им особо занимаются несколько людей… С сегодняшнего дня все побочные задания отменяются. Главный объект наблюдения — Боб Ар У него есть второе имя? Он употребляет инициал…

Фред издал сдавленный звук. — Постлэтуэйт. — Как это пишется? — Понятия не имею. — Национальность? — Валлиец, — ответил Фред. Он едва слышал, в глазах расплывалось. — Установим новую голографическую систему. Вы будете осуществлять контроль и наблюдение.

— Постараюсь, — пробормотал Фред. Он чувствовал, что отключается, и мечтал: скорей бы все кончилось… И еще: закинуться бы парой таблеток…

Напротив него бесформенное пятно что-то писало и писало. заполняя бланки и требования на оборудование, с помощью которого Фред должен будет установить круглосуточное наблюдение за своим собственным домом, за самим собой.

…Вот уже больше часа Баррис возился с самодельным глушителем, смастеренным из подручных средств стоимостью одиннадцать центов. Он почти добился цели, располагая лишь алюминиевой фольгой и куском пористой резины.

В ночном мраке заднего двора дома Боба Арктора, среди кустов и мусорных ящиков, Баррис готовился произвести пробный выстрел.

— Соседи услышат, — беспокойно проговорил Чарлз Фрек. Он опасливо косился на освещенные окна окрестных домов; должно быть, смотрят себе телик или покуривают травку…

— Зачем тебе глушитель? — спросил Лакмен, держась в стороне. Глушители ведь запрещены.

— В условиях нашего вырождающегося общества и бесправия личности каждый стоящий человек должен быть постоянно вооружен, — мрачно заявил Баррис. — Для самообороны.