Фриц Лейбер - Клинки против смерти

Открывшаяся их взорам комната уступала размерами той, где висела карта. Ее освещали лампы, которые заливали все не обычным желтым, а бело-голубым светом. Темный мрамор пола поражал богатством узора. На стенах висели астрологические и антропомантические схемы и таблицы чередовались с магическими предметами; на полках теснились фарфоровые кувшины с загадочными ярлыками, стеклянные фляжки и флаконы причудливейших форм, в большинстве своем пустые, но иногда и наполненные разноцветными жидкостями. У стен, где сильнее всего сгущались тени, валялись в беспорядке всякие вещи, казалось, их выкинули и забыли убрать; кое-где виднелись большие дыры — не иначе норы крыс.

Посреди комнаты располагался длинный ярко освещенный стол на множестве крепких ножек с массивной столешницей. Мышелову сразу вспомнилась сороконожка, а затем — прилавок в “Угре”, ибо стол этот выглядел так, будто за ним долгое время обедали, а потом еще упорно жгли огнем и травили кислотой.

В центре стола стоял перегонный куб. Темно-синее пламя поддерживало кипение густой черной жидкости, которая, впрочем, иногда поблескивала в огромном хрустальном кубе. Клубы дыма поднимались сквозь узкое горлышко куба и прозрачную ярко-красную насадку, становясь при этом угольно-черными, по узкой трубке перетекали в сферический хрустальный резервуар, который был даже больше куба, и сворачивались там в черные кольца. При взгляде на резервуар невольно казалось, будто внутри него беснуется громадная эбеново-черная змея.

С левого конца стола наблюдал за работой перегонного куба высокий человек с изуродованной горбом спиной. Он был одет в черный плащ с капюшоном, лишь слегка затенявшим ему лицо, на котором выделялись длинный заостренный нос и крохотный, едва заметный подбородок. Цвет лица у него был болезненно-серым, оттенка супеси. Щеки покрывала густая, коротко остриженная седая борода. Глядящие из-под покатого лба и кустистых седых бровей широко расставленные глаза то и дело перебегали с куба на лежавший перед человеком потемневший от времени свиток. Руки его, короткие и похожие на обрубки, с большими костяшками и редкой порослью волос, то разворачивали манускрипт, то сворачивали его обратно. Видимо, человек, читавший нараспев записанный на свитке текст, знал его почти наизусть.

На другом конце стола, переводя глаза-бусинки с волшебника на куб, пристроился маленький черный зверек, при виде которого пальцы Фафхрда впились в плечо Мышелова, а тот судорожно сглотнул, причем вовсе не от боли. Зверек этот очень напоминал крысу, однако лоб у него был выше, а глаза — сдвинуты ближе. Передние его лапки, которые он непрерывно потирал, словно в предвкушении чего-то, казались уменьшенными копиями рук-обрубков колдуна.

Независимо друг от друга Фафхрд и Мышелов поняли, что перед ними та самая убежавшая тварь, что сопровождала Сливикина и его спутника, и каждому из них вспомнились вдруг слова Ивриан о колдовских животных и рассуждения Вланы о том, что Кровас может пользоваться услугами чародея.

Темп заклинаний ускорился. Бело-голубое пламя посветлело и отчетливо зашипело. Жидкость в кубе приобрела плотность лавы; на ее поверхности образовывались и громко лопались огромные пузыри. Черная лента в резервуаре извивалась, словно клубок гадюк в пору змеиных свадеб. В комнате явственно ощущалось присутствие кого-то незримого. Страх перед сверхъестественной сущностью стал уже почти невыносимым. Фафхрд с Мышеловом едва удерживались от того, чтобы не закричать. Разинув рты, они следили за происходящим; им чудилось, что стук их сердец разносится по всей Обители.

Голос колдуна поднялся чуть ли не до визга — и внезапно оборвался. Так бывает, если с силой ударить по барабану и немедля прижать к его коже ладонь с растопыренными пальцами. Сверкнула яркая вспышка, что-то глухо громыхнуло. На кубе появились бесчисленные трещины. Хрусталь сделался матовым, однако не лопнул и не распался. Насадка приподнялась над кубом, зависла на мгновение в воздухе и опустилась обратно. Среди клубов дыма в резервуаре образовались вдруг две черные петли, истончились и обернулись двумя черными колечками.

Колдун усмехнулся, позволил манускрипту скататься в свиток и перевел взгляд с резервуара на своего зверька, который пронзительно верещал и подпрыгивал от восторга.

— Тихо, Сливикин! — прикрикнул колдун. — Твое время на подходе, — добавил он на ланхмарском просторечии. Фафхрд с Мышеловом с трудом разобрали, что он сказал, ибо говорил он быстро и голос у него был какой-то визгливый. Однако им обоим стало ясно, что со Сливикином они все перепутали. В минуту опасности толстый вор звал на помощь колдовскую тварь, а вовсе не товарища-человека.

— Да, хозяин, — откликнулся Сливикин столь же неразборчиво, разом опрокинув все размышления Мышелова насчет говорящих животных.

— Слушаю и повинуюсь, Хрисомило, — прибавил он пискливо.

— За дело! — резко скомандовал Хрисомило. — Смотри, не подведи, — мне нужны голые скелеты, на которых не осталось ни лоскутка плоти с пятнами от волшебного дыма и другими следами смерти от удушья! И не забудь о добыче! Ну, иди!

Сливикин, который кивком головы отмечал каждый наказ хозяина, пискнул: “Положись на меня!”, спрыгнул на пол и серой молнией метнулся в одну из нор.

Хрисомило, потирая свои отвратительные руки-культяшки так же, как это делал Сливикин, довольно хихикнул.

— Мое волшебство вернуло то, что потерял Слевьяс!

Фафхрд с Мышеловом отодвинулись от двери — чтобы не быть замеченными. Увиденное и услышанное ими вселило в них чувство омерзения. Они искренне сочувствовали Слевьясу, кем бы он там ни был, и всем остальным жертвам крысоподобной твари — беднягам, трупы которых вскоре лишатся и следа плоти.

Фафхрд отобрал у Мышелова зеленый флакон и, переборов тошноту, как следует из него отхлебнул. Мышелов не смог заставить себя повторить поступок товарища и вполне удовлетворился ударившими ему в нос винными парами.

И тут он увидел за спиной Фафхрда, на пороге комнаты с картой, роскошно одетого мужчину, на поясе которого висел в инкрустированных бриллиантами ножнах кинжал с золотой рукоятью. Его запавшие глаза и изборожденное морщинами лицо свидетельствовали о том, сколь тяжко бремя ответственности, которое он взвалил себе на плечи. Черные, аккуратно подстриженные волосы и борода — улыбаясь, человек жестом подозвал Мышелова к себе.

Мышелов толкнул Фафхрду. Тот отдал ему зеленый флакон, который Мышелов заткнул пробкой и сунул под плащ.

Они сразу догадались, что зовет их не кто иной, как Кровас, Великий Мастер Гильдии. Ковыляя по коридору на одной ноге, Фафхрд снова подивился тому, как благосклонен сегодня к нему Кос-Повелитель Судеб. Мышелов же, которого мучили дурные предчувствия, вспомнил о том, что стражники у входной двери направили их к Кровасу, так что пускай даже события развиваются не совсем так, как хотелось бы, однако еще не все потеряно.