Фриц Лейбер - Клинки против смерти

Очутившись в лавке, Фафхрд первым делом увидел полки с теми же самыми роскошно переплетенными книгами и ряды поблескивающих медных подзорных труб и хрустальных линз; обстоятельство это опровергало теорию Нингобля, гласящую, что пожиратели распродают только мусор.

Увидел он и восемь великолепных клеток из поблескивающего самоцветами металла, сверкающие цепи, на которых они были подвешены к потолку, уходящие к рукоятям, украшенным самоцветами.

В каждой из них оказалось по великолепно окрашенному пауку, покрытому белыми или темными волосками; все они были величиной с невысокого человека и время от времени помахивали длинными суставчатыми когтистыми лапами, тихо открывая и закрывая при этом клыкастые жвала, каждый из них следил за Фафхрдом восемью исполненными внимания глазами, словно драгоценные камни поблескивавшими в два ряда по четыре.

Пусть паук паука поймает, подумал Фафхрд о собственной паутине и удивился, не понимая смысла собственных слов.

Далее он быстро обратился к более практическим сторонам дела, но едва успел задать себе вопрос, а не следует ли, не сходя с места, перебить всех весьма дорогих на взгляд пауков, годящихся в ловчие звери какой-нибудь императрице джунглей, — еще одно противоречие с Нингоблевой теорией мусора! — как из глубины магазина до его ушей донесся слабый всплеск.

Ему сразу же представился Мышелов, наслаждающийся ванной, — Серый сибарит обожал роскошествовать в горячей мыльной воде с отдушкой из ароматических масел — потому Фафхрд сразу и поспешил в сторону всплеска, не раз оглянувшись вверх и через плечо.

Он как раз проходил мимо последней клетки, паук в ней был симпатичнее прочих, когда заметил книжку, заложенную гнутой подзорной трубой… Мышелов именно так и закладывал книги, которые читал, — обычно он делал это кинжалом.

Фафхрд остановился и открыл книгу. Ослепительно белые листы были девственно чисты. Он приблизил свое неощутимо занавешенное паутиной око к подзорной трубе. Взгляду его открылась сцена, явно возможная лишь в дымном, озаренном кровавыми отблесками, надире вселенной — в аду. Темные дьяволы сороконожками сновали повсюду, прикованный цепями люд с надеждой взирал вверх, падшие корчились в кольцах черных, змиев, с клыков которых сочился яд, а из ноздрей вырывалось пламя.

Отбросив книгу и трубку, он сразу же услышал громкое быстрое бульканье, словно цепочка пузырьков вырвалась на поверхность воды. Моментально обратившись к сумрачным глубинам лавки, он наконец заметил переливающуюся перламутровым блеском Черную Стену и серебряный скелет с глазами-брильянтами, погружавшийся в нее. Однако этот драгоценнейший ходячий костяк — еще одно опровержение теории Нингобля! — не полностью погрузился в стену, одна рука его торчала оттуда и была при этом вовсе не костяной или серебряной, не казалась белой, бурой или розовой костью, а была обычной человечьей рукой из плоти, покрытой обычной кожей.

Рука углублялась в стену, и Фафхрд прыгнул вперед — быстрее в своей жизни он и не шевелился — и схватил ладонь мгновением раньше, чем она исчезла под черной поверхностью. Он-то знал, что тащит за руку друга, пятерню Мышелова он узнал бы повсюду. Он потянул сильнее, но Мышелов словно увяз в черном плывуне. Тогда Фафхрд положил Серый Жезл, обеими руками ухватился за запястье собрата, уперся попрочнее в неровные плиты каменного пола и могучим рывком вырвал Мышелова из стены.

Появившийся из стены с черным всплеском серебряный скелет мгновенно перевоплотился в пустоглазого Серого Мышелова, даже не поглядевшего на спасителя и друга, — описав дугу, спасенный головой вперед нырнул прямо в черный гроб.

Но не успел Фафхрд извлечь своего товарища из очередного мрачного переплета, как сзади послышались шаги и в лавку, к некоторому удивлению Фафхрда, вошла высокая черная железная статуя. Забыла она про свой пьедестал или просто сошла с него, но двуручный меч оказался при ней, и она размахивала им, кидая яростные черные взгляды, подобные железным дротикам во все тени, уголки и закоулки.

Черный взгляд миновал Фафхрда, даже не остановившись, но на Сером Жезле, что лежал на полу, задержался. При виде длинного меча статуя заметно вздрогнула, оскалила черные зубы и сузила черные глаза. Теперь глаза ее вовсю разили железом, она резкими зигзагами заметалась по лавке, широко размахивая темным мечом, словно косой. В этот миг голова Мышелова вынырнула из гроба, он огляделся одурелым взглядом, вяло поднял руку, помахал статуе и негромким и лукавым дурашливым голосом заголосил:

— Иоо-хоо!

Статуя остановилась, перестала косить мечом и не без презрения, но слегка озадаченно уставилась на Мышелова.

Поднявшись на ноги в черном гробу и пьяно пошатываясь, Мышелов полез в свой кисет.

— Эй, раб! — с пьяной веселой слезливостью выкрикнул он. — Твои товары вполне годятся. Беру девушку в красном бархате. — Он извлек из кошелька монетку, повнимательнее разглядел ее и бросил статуе. — Вот тебе деньги. И еще девятиколенную подзорную трубу. Вот еще монета. И “Гронов большой компендиум экзотических знаний” — и еще монета. Да, и еще за ужин… очень вкусно, да! — Бросив пятой увесистой медной монетой в черного металлического демона, он блаженно ухмыльнулся и, откинувшись на спину, исчез из виду. Стеганый черный сатин зашуршал, принимая его.

Пока Мышелов бросал четыре монеты из пяти, Фафхрд успел решить, что сейчас не время пытаться понять причины бессмысленного поведения приятеля и куда более уместно использовать обстановку, чтобы снова овладеть Серым Жезлом. Это он и сделал в тот оставшийся миг, но черная статуя была начеку, если только она и отвлекалась перед этим. Едва Фафхрд прикоснулся к мечу, взгляд статуи метнулся к Серому Жезлу, и она топнула ногой, резким металлическим тоном провозгласив: “Ха!”

Меч явно стал невидим, как только Фафхрд взял его, черная статуя не следила за его перемещениями по комнате своими железными глазами, но положила собственный грозный клинок, выхватила длинную и узкую серебряную трубу и приложила ее к губам.

Фафхрд подумал, что лучше атаковать немедленно, пока статуя не вызвала подкрепление. Он ринулся к ней, широко замахнувшись Серым Жезлом для удара, рубанул прямо по шее и едва удержался на ногах, чуть не отбив себе руку.

Статуя дунула, но вместо ожидаемого сигнала тревоги, из трубы на Фафхрда пыхнуло облачко белого порошка, мгновенно закрывшего все перед глазами не хуже густейшего из туманов Хлала.

Задыхаясь и кашляя, Фафхрд отступил. Дьявольский туман быстро рассеивался, белый порошок сыпался на пол с неестественной быстротой, и он видел теперь достаточно, чтобы атаковать вновь. Но теперь и статуя явно видела его; глядя ему в лицо, она снова сощурилась, металлическим голосом выкрикнула: “Ха!” — и покрутила над головою мечом, словно заводясь перед битвой.