Константин Брендючков - Последний ангел

— А она и из-под колпака тебе снится! Я давно поняла, что тут что-то неспроста, не зря ты свою Фаду не просто под колпак поставил, но снабдил еще и механизмом. Но я в ее тайну не лезу, пусть и она в мою не суется. Еще раз увижу ее тут, крылья отпилю, так и знай.

— Будь по-твоему, уберу.

— Ладно, пора завтракать, чайник, слышишь, кипит вовсю…

Уходя из дому, Олег Петрович сунул ангела в портфель, а потом положил в сейф и вечером перенес в отделение для запчастей компьютера, куда еще до этого поместил каску, чтобы не таскать ее каждый раз туда и обратно. Во избежание ненужного любопытства, он не поленился врезать в дверцу замок. Гася свет, он увидел в окне серп месяца. Он знал, конечно, что окно компьютерного помещения выходит на ту же сторону, что и окна его квартиры, а теперь нашел, что это кстати: «Тут и буду встречать полнолуние, здесь и Афина не помешает, а то я давненько не грезил при Луне, — и тут же посетовал: — Ведь вот, вложила же Фада в программу импульсатора какие-то сведения о Комбинаторе, почему они не выплывают? А сколько я труда и времени вложил в него, даже голову обрил для лучшего контакта, не пожалел!»

Афина, увидев его бритую голову, ужаснулась: «Какая шевелюра была! Что из того, что волосы седые, они же у тебя были совсем, как у Эйнштейна».

Красочный плакат «Алгоритм изобретения», вывешенный на почерневшем от долгой службы щите за проходной, вряд ли бы возбудил особый интерес, если бы ниже названия лекции не стояла фамилия Прохорова — лучшего фрезеровщика инструментального цеха, прозванного вторым Сугробиным за его «ушибленность» новаторством: Его хорошо знали на заводе, и потому под вечер к рабочему клубу потянулось по аллейке довольно много любопытных. Направился туда, конечно, и Олег Петрович.

В лекционном зале Олег Петрович увидел почти всех своих конструкторов, пришел кое-кто из заводоуправления, и, больше всего оказалось рабочих. Послушать было что. Хитроумный фрезеровщик по путевке областного ВОИР побывал, оказывается, во время своего отпуска в одной из школ изобретателей в соседней области, и, вернувшись, получил направление в свой клуб по путевке общества «Знание».

Прохоров говорил интересно, содержательно, толково, а потом дельно отвечал на многие вопросы, из которых Олегу Петровичу запомнился один, оцененный им как стратегический.

— Скажите, Виталий Николаевич, в чем, по-вашему, основная сущность школы, с которой вы нас познакомили?

— А ведь я и сам задумывался над этим. Когда я поступал на завод, зашел как-то раз в обед в нашу библиотеку «Крокодил» посмотреть, а подвернулся под руку «Бюллетень изобретений». Полистал и заинтересовался… Ну это не к делу, а суть в том, что был «Бюллетень» тогда тощенький, а выходил, помнится, раз в месяц. А нынче он сильно потолстел, и выпускают его чаще. Вот и смекайте, с чего бы это?

— А вы-то сами как полагаете?

— Как взглянуть! Можно порадоваться: растет, мол, культурный уровень масс, очень хорошо это. Только есть тут одна заковыка: в корень взглянешь если, так, может, и не все так оборачивается. Мелочи больно много стало в «Бюллетене»-то. Вот и получается: то ли у нас изобретать научились, то ли экспертов наловчились по кривой объезжать. Тут особое нутро надо иметь, с этим родиться нужно. А писать пробивные заявки научить можно всякого. А школа? Школа учит поиску целенаправленному, логике, ухватистости мысли…

Олег Петрович тоже не удержался от вопроса:

— Виталий Николаевич! Вот побывали вы в такой специальной и интересной школе, есть у вас склонность и способности в технике, а почему бы вам в институт не поступить? Правда, вопрос не по существу доклада…

— Верно, не по существу он! Не стоит людей задерживать, лучше потом скажу, коль надо.

И не обманул. Подождал на выходе из клуба Олега Петровича, окликнул и заговорил первым:

— Вы меня, извиняюсь, с подковыркой спросили или как?

— Какая тут может быть подковырка?

— Да встречаются иногда среди вашего брата любители одернуть рабочего.

— В мыслях не держал.

Прохоров откашлялся, поправил воротник пальто.

— Тогда скажите-ка мне, сколько вам платят на вашей должности, если не секрет?

— Ну, двести пятьдесят, а что?

— А то, что на своем фрезерном я худо-бедно эти две с половиной сотни наскоблю. А после института мне ваш оклад не дадут. Нет, хорошо, если сто двадцать наскребут на первых-то порах.

— Работа работе — рознь, кому что нравится, — не выдержал Олег Петрович.

— Верно! Так мне и моя работа не противна. К тому же и то надо понять, что у станка от меня — польза явная. А как же! Что ни смена, то и продукция, ее видно сразу, ее пощупать можно, она весома. А в институте из меня еще не известно что получится…

На этом они и разошлись, каждый со своими думами. «Счастливей будет или несчастливее тот же Прохоров, если его поучить или изменить у него что-либо? А я? Для чего мне навязался ангел и какого рожна я от него жду? Не лучше ли забросить его куда-либо да позабыть и жить, как все люди?» размышлял Олег Петрович. Но это он уже явно лукавил перед самим собой, не таким был создан Олег Петрович, и он понимал, что теперь ему никуда не уйти от доставшегося ему наследства, пока не раскроет всех его тайн. Он ждал, он жаждал новых откровений.

Очередное полнолуние Олег Петрович встретил у компьютера, поставив ангела на столик у окна, и настроил механизм колпака на двадцать минут для пробы в новой обстановке. Взволнованности прежних опытов уже не было, они сделались привычными, утратилась и загадочность явлений.

Действительно, в истории пришельцев все встало как будто на свои места, и необъяснимыми оставались только побочные обстоятельства. С какой стати, например, привиделся отец? Ведь к пришельцам он не имел никакого отношения, они не могли знать его и заложить в программу импульсатора!

Об отце как раз и думалось Олегу Петровичу, сидящему у пульта еще невключенной «Шехерезады». Как и всегда, очертания окружающего начали слегка перекашиваться, как бы мерцать, но почему-то не расплылись и вновь сделались устойчивыми и четкими.

«Похоже на осечку, возможно сказалась близость больших металлических масс», — подумал Олег Петрович, но остался, на месте, услышав, как далеко сзади открылась входная дверь, и кто-то вошел в бюро.

«Кого это там несет не ко времени, вахтер, что ли, обход делает? Из-за него, наверное, сорвалось явление», — передумал он, вслушиваясь. Пришедший был, видимо, хорошо знаком с помещением, шел по неосвещенному бюро неторопливым уверенным шагом, тихонько насвистывая. Олег Петрович подвинул поближе пачку бумаги, всегда лежавшей на столике, и когда открылась дверь компьютера, нагнул голову к таблицам программы.