Станислав Лем - Клиент Бога

Жил некогда в штате Коннектикут очень богатый гангстер. Ему только что стукнул восьмой десяток, и обуял его великий страх. «Может быть, — говорил он себе, — и в самом деле существует потусторонняя сила, перед которой я предстану после смерти. Тогда мне несдобровать. Умирая, — думал он, — я и так оставлю здесь все мое состояние. Не благоразумнее ли пожертвовать его церкви, а она своими молитвами добудет мне вечное спасение?»

До утра ворочался он в постели, а едва зарозовело небо, позвонил маклеру и рассказал о своих заботах.

— Но ведь это так просто: спросите у БОГА, — посоветовал маклер.

— Что? — вскипел старый гангстер. — Я к вам серьезно, а вы издеваться?

— Нисколько. Я имею в виду БОГА, то есть Бюро обслуживания грешников-атеистов — акционерное общество с ограниченной ответственностью, Норскамберленд, 1227.

— Ну, это — другое дело, — ответил гангстер, положил трубку и поехал по указанному адресу.

Директор принимал в кабинете, огромном, как ковчег. От его стола веяло благовонием, издалека доносилась органная музыка.

— Вы желаете спасения? — сказал он. — Прекрасно. Очевидно, вам подойдет что-нибудь христианское?

— Вроде того, — сказал старый гангстер. — А у вас есть и другое?

— Естественно. Позволю себе упомянуть, например, ислам и иудаизм, но они требуют обрезания…

— Отпадает, — сказал гангстер.

— Прекрасно, итак, останавливаемся на христианстве. Начнем с методистов; их церкви располагают центральным отоплением и хорошей вентиляцией. У конгрегационалистов в церквах бильярдные залы и роскошные танцевальные площадки.

— Я не собираюсь танцевать, — нетерпеливо сказал гангстер. — У вас есть что-нибудь для меня или нет?

— В таком случае мы свяжем вас с протобаптистами. Если это вероисповедание не будет отвечать вашим желаниям, покорнейше просим обратиться к нам вновь; рекламации принимаем бесплатно в трехмесячный срок.

Над штаб-квартирой протобаптистов огнем сверкали окруженные серебряным ореолом буквы:

ВЕЧНОЕ ПРОСВЕТЛЕНИЕ. ТОЛЬКО У НАС.

ПОЛНАЯ ГАРАНТИЯ ОБСЛУЖИВАНИЯ —

НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ОБЩЕНИЕ С НЕБОМ.

ВЕЛИКИХ ГРЕШНИКОВ ОБСЛУЖИВАЕМ

В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ

О гангстере уже предупредили, и его сразу же принял сам епископ.

— Мистер епископ, — сказал гангстер, — я много сделал в жизни зла и ужасно боюсь смерти. А вдруг и правда есть что-нибудь за гробом?..

— Конечно, есть, — ласково заметил епископ, — но прошу вас, говорите.

— Я охотно пожертвую все мое состояние вашей фирме… то есть церкви, если вы гарантируете мне полное отпущение грехов.

— Понимаю, — сказал епископ, — очень хорошо. Сейчас составим соответствующий акт; наш нотариус запишет условия, а потом займемся и духовными делами.

Епископ позвонил. Через минуту в комнате появился пожилой джентльмен с двумя помощниками, одетыми во все черное. Они представили гангстеру уже составленные условия и попросили его собственноручно их подписать. Старец, снедаемый сомнением, долго вертел в руках золотое перо.

— Нет, — наконец сказал он, — мне нет спасения, мистер епископ.

— Можно поддаваться тревоге, но нельзя сомневаться, — сказал епископ, — ибо милость божья не знает границ.

— Хорошо, так что же мне делать, святой отец?

— Сын мой, — сказал ласково епископ, — небо больше радуется одному раскаявшемуся грешнику, чем ста благочестивым. К тому же очень может быть, что многие поступки, которые ты считаешь греховными, на самом деле не так уж плохи.

— Святой отец! Позволь открыть мое гнилое сердце! С юных лет я обманывал ближних: молодым человеком организовал акционерное общество по добыче золота в песках Мильвоки; я продавал акции, не стоившие даже бумаги, на которой они печатались, и нажил двести шестьдесят тысяч долларов.

— Подожди, сын мой, — сказал епископ, — как же ты обманывал покупателей?

— Я ведь говорил, что в песке золото…

— Ты только слегка преувеличивал, а это свойственно любой рекламе: наука доказала, что золото находится всюду, даже в морской воде, хотя и в ничтожно малом количестве. Слушаю дальше.

— Дальше, святой отец, я понял, что такой заработок слишком легок, и стал преступником: я был грозой торговцев, предпринимателей, лавочников, лабазников. Они вынуждены были платить мне дань, иначе я грабил магазины, поджигал дома, а их самих избивал до потери сознания. Большие суммы я получал от одного концерна, который хотел монополизировать рынок. Я не трогал магазинов, продающих его товар, я грабил только конкурентов.

— Нет, любезный сын мой, ты был только пешкой в большой экономической игре, а в писании говорится: «Руку карай — не слепой меч». Ты тоже слепой меч, тебя связывал уговор, ты не был свободен в поступках. Это не грех, говори дальше.

— Святой отец, во время сухого закона я был контрабандистом.

— Провозил водку? Что тут плохого, сын мой? Люди в искушениях очищаются. Тут нет греха.

— Но, святой отец, я вместо водки продавал всякую дрянь.

— Ах, так? Ты поступал благородно, закрывая людям грешную дорогу пьянства. Это был хороший поступок.

— Я убил много людей во время стычек с полицией.

— А ты стрелял бы, если б полиция на тебя не нападала?

— Нет…

— Вот видишь. Ты только защищался. Человек обязан защищать свою жизнь. Ты был вполне прав.

— Я занимался шантажом. Мы выманивали или воровали разные компрометирующие документы и, угрожая их опубликованием, получали большие барыши.

— Какие документы?

— Чаще всего любовные письма.

— Вы грозили опубликованием доказательств супружеской измены?

— Да.

— Эта очень хорошо: измена — большой грех.

— Святой отец, я тяжко грешил во время последней войны. Я переправлял гитлеровцев, эсэсовцев и комендантов лагерей смерти через границу в Латинскую Америку за золото, награбленное у замученных жертв. Я изменил родине и согрешил против человечества.

— Ты можешь назвать этих гитлеровцев?

— Конечно: Эйзель, Виннеке, Миттендорфер, Миллер, Шмик, Губерт…

— Сын мой, ты что, не читаешь газет?! — воскликнул священник, доставая из-под сутаны сложенную вчетверо «Нью-Йорк таймс». — Вот статья о совещании специалистов новой немецкой армии. Люди, которых ты назвал, будут руководить этой армией, это наши верные союзники и друзья. Когда ты в свое время спасал их, ты не только проявил христианское милосердие, помогая гонимым, но показал достойную уважения политическую прозорливость. Это не грех, а как раз наоборот…