Мэрион Брэдли - Ночной пришелец и другие истории

Дейв внимательно слушал Джеки и пояснял насчет ускорения и подпространства, и о том, как сократить путь через Галактику, и о других сложных вещах, а Джек сидел и впитывал, как губка, все эти премудрости, и со стороны казалось, что он все понимает. Дейв даже записал день, когда якобы взорвется солнце Мига, и пообещал наблюдать за небом.

Вскоре Джеки начал посещать детский сад и я подумала, что он позабудет свои фантазии. В течение по крайней мере шести недель все было тихо. Но вот однажды вечером — я снова осталась за няньку у Бет — зазвонил телефон. Это бы Дейв.

— Дороти! Ты помнишь маленького галактического приятеля Джеки, мир которого якобы должен взорваться сегодня вечером?

— Послушай, Дейв, — сказала я в сердцах. — Не стоит разрушать мир детских фантазий. К тому же, он уже все позабыл. И потом, он давно в постели.

— Подними его, Дорри! — сказал Дейв. — Это надо видеть. Только что в северной части небосвода взорвалась колоссальная Сверхновая. Позови Джеки! Мне нужно задать ему пару вопросов!

Он говорил это серьезно. Я всегда чувствовала, когда он говорит серьезно. Я кинулась наверх, укутала Джеки в одеяло — мне даже не пришло в голову одеть его — и повезла его на такси в обсерваторию.

Если б вы только видели эту картину. Джеки, восседающего на стуле в одной пижаме и объясняющего профессору Милликену о Миге и космолете, о маленькой запертой капсуле, о ЭРЛИНГЕ, и о многом другом.

Полагаю, вы можете вообразить, какую неделю пережили мы. Ученые, репортеры, психологи, парапсихологи, и, конечно, просто любопытствующие бездельники. А после они раскопали все об отце Джеки. Даже в могиле его не оставляли в покое. Когда они узнали, что он попал под атомную бомбежку, стали толковать об излучениях и мутациях, пока я не почувствовала, что начинаю сходить с ума. Бет из-за этого пришлось даже оставить службу.

Они даже толковали что-то о телепатии, словно Джеки был каким-то уродцем. Пришлось забрать беднягу из детского сада, где ему было так хорошо. Он так любит играть с другими детьми, и ему так нравилось рисовать, плести маленькие корзиночки, учиться определять время, и делать много других вещей в детском саду.

А после приземлился космолет, и, скажу я вам, у нас уже не было ни минуты покоя.

О, пустяки! Я все равно должна позвать его на ленч через пару минут.

— Джеки! Эй, Джеки: вы можете с Мигом спуститься сюда на пару минут? С вами хочет побеседовать приятель дяди Дейва!

Ригелианин, по имени Роум, недовольно произнес своим свистящим голосом:

— Вы хоть сознаете, мистер Колби, что подобная деятельность противозаконна?

Колби украдкой вытер лоб.

— Да. Но я полагал, что мы договоримся.

Казалось невероятным, чтобы на современной Земле сохранилось подобное место. На Земле, где вы могли полакомиться креветками в Калифорнии, а спустя двадцать минут получить за 50 центов чашечку кофе в Бостоне; где всего за две недели полета на космолете, пилотируемом роботом, вы окажетесь на Тете Центавра, а двух месяцев будет довольно, чтобы доставить вас на четвертую планету системы Антареса. На Земле, где всех детей подвергали специальному обучению с целью их социальной адаптации и потому преступление считалось невозможным.

Но этот кабинет существовал на самом деле. И на двери была прибита табличка со следующей надписью:

Доктор Роум (Внеземлянин), доктор медицины Дипломированный специалист по терапии преступных наклонностей

— Мне бы хотелось только, чтобы вы до конца осознавали это. — Низкорослый внеземлянин дышал с присвистом, внимательно глядя на щуплого человечка, развалившегося в релаксотроне. — К сожалению, ваш психопрофилактический надзор не признал пока преступные импульсы формой душевного заболевания. Они относят преступников к личностям социально неадаптированным, а не к психоневротикам. И они не понимают, что есть типы личности, которые не могут быть излечены с помощью стандартных реабилитационных методов. Они не поддаются сублимации; они нуждаются в удовлетворении своих потребностей.

Роум сделал паузу. Колби подался вперед, слегка вспотевший от нетерпения. Роум спокойным тоном продолжал:

— Несколько недель тому назад у нас был пациент. Он был поджигателем. Или, точнее, у него были наклонности поджигателя. Самое прискорбное, что ваши обязательные программы социальной адаптации в детском возрасте привели его в состояние хронической сублимации и фрустрации. Ему внушили, и он поверил в это, что поджог — антиобщественный поступок, а еще, он знал, что большинство современных зданий построены из негорючих материалов. Он был на грани полного помешательства. К счастью, он вовремя попал к нам.

— Я размышлял над вашей фразой: о противозаконности вашей деятельности, — проворчал Колби.

— Мы вне юрисдикции Земли, — рассмеялся Роум. — Законы Империи Земли позволяют нам вести свой бизнес. Для граждан Земли пользование нашими услугами противозаконно. Но, — рассмеялся он снова, — распространяться на эту тему не в интересах наших клиентов.

После короткой паузы Роум продолжал:

— Так вот, о нашем клиенте-поджигателе. В нашем профилактическом центре мы построили дом из высокогорючего материала. Он сжег его дотла. Это было незабываемое зрелище. Очень результативная терапия.

— А что с ним сейчас? — спросил Колби, и его крохотные глаза-щелки возбужденно заблестели.

Роум слегка нахмурил брови.

— Случай был необычный, мистер Колби. Он получил сильные ожоги и умер от них. Но он умер в здравом уме — и он был счастливейшим из смертных, мистер Колби.

Колби потер свои костлявые руки.

— Понимаю, — пробормотал он, посмеиваясь. — Операция прошла успешно, но пациент умер.

Раум погасил недовольство во взгляде.

— Вы можете попробовать наше лечение сами, сэр.

Колби неожиданно резко сел, ступни его ног коснулись пневматического ковра. Кончиком языка он облизал тонкие губы.

— Надеюсь, оно не будет для меня опасным? Со мной не произойдет ничего подобного? — прошептал он, украдкой посмотрев по сторонам.

— О что вы, сэр, конечно, нет! Природа вашего недомогания совершенно иная, если мне будет позволено так выразиться. Она вполне распознаваема. Ведь поджигатели — фанатики; а убийцы, да будет вам известно, относительно мягкая форма психического сдвига. Поджигатели или пироманьяки в действительности совершают тщательно подготовленное самоубийство. Видите ли, оно объяты жаждой смерти; их антиобщественный невроз вырабатывает комплекс саморазрушения. Принося в жертву здание — он в действительности приносит в жертву себя.

— Понимаю. — Колби стало неинтересно и он нетерпеливо постукивал ногой об пол. — И часто вам приходится иметь дело с убийцами?