Стивен Кинг - Корабль, сокрытый в земле

— Да.

— Это не бочка с порохом, это атомная бомба. Это ты понимаешь?

— Да, — опять повторила женщина.

— Тогда убери это пьяное выражение со своего лица. Если мы хотим поговорить об этой штуковине, давай говорить о ней. Андерсон вздохнула.

— Да-а. Хорошо. Извини.

— Я признаю свою не правоту по вопросу Военно-воздушных сил… Они сказали это одновременно и одновременно засмеялись, что было здорово.

Все еще улыбаясь, Гард произнес:

— Что-то нужно сделать.

— Согласна, — поддакнула Бобби.

— Но боже мой, Бобби! Я провалился на экзамене по химии и едва ли преуспел в физике. Я не уверен, как, но я знаю, что корабль нужно… ну… заставить всплыть или что-то в этом роде.

— Нам нужны специалисты.

— Точно! — ухватился Гарденер. — Специалисты.

— Гард, все эксперты подконтрольны полиции Далласа. Гарденер развел руками.

— Теперь, когда ты здесь, со мной все будет в порядке. Я это знаю.

— Похоже, будет по-другому. Теперь у меня начнутся провалы в сознании.

Андерсон произнесла:

— По-моему, игра стоит свеч.

— Ты ото уже решила, ведь так?

— Я уже решила, чего мне хочется, да. Мне хочется без лишнего шума закончить раскопки. Выкапывать корабль целиком не имеет смысла. Мне кажется, что если мне — нам, я надеюсь, — удастся углубиться еще футов на 40–50, мы дойдем до люка. И если мы проникнем внутрь… — Ее глаза вспыхнули, и Гарденер почувствовал ответный прилив восторга, зародившийся, как ему показалось, где-то в груди. Никакие возражения и доводы не могли затуманить сияние этой радужной перспективы.

— Если мы проникнем внутрь? — повторил он.

— Если мы проникнем внутрь, мы найдем пульт управления. А если нам повезет, я смогу поднять эту… штуку над землей.

— Ты думаешь, что сможешь?

— Я знаю, что смогу.

— А что потом?

— А что потом, я не знаю, — передернулась Бобби. Это было самой лучшей, самой продуманной и выпестованной ложью за все время… но Гарденер понял, что это было ложью. — Потом произойдет то, что и должно произойти… это все, что я знаю.

— Но ведь ты сказала, что решать буду я.

— Да, я сказала. Но как только уйдешь отсюда, все, что ты сможешь сделать — это никому не говорить ничего. Если ты решишь, что должен, как я смогу остановить тебя? Пристрелить из дробовика дяди Фрэнка? Я не смогу. Может, герой одной из моих книг и смог бы, но не я. Такова, к сожалению, действительность, и в ней нет верных ответов. Мне кажется, — я буду просто стоять и смотреть, как ты уходишь. Но кого бы ты ни позвал, Гард, — ученых из университета Ороно, биологов из Лаборатории Дженнинкса, физиков из МИТа, кого бы ты ни позвал, в конечном итоге ты действительно вызовешь полицию Далласа. И придут люди с мотками колючей проволоки и полные машины вооруженных людей.

Она слегка улыбнулась.

— По крайней мере, мне не придется одной отправляться в "Клаб Мэд".

— Не придется?

— Нет. Ты по уши увяз в этом. Когда они выкинут меня отсюда, ча сиденье позади меня будешь ты. — Бледная улыбка стала шире, но в ней не появилось веселья. — Добро пожаловать в обезьянник, друг мой. Ты разве не рад, что теперь с нами?

— Очаровательно, — произнес Гард в ответ, и неожиданно они оба рассмеялись.

Когда звуки смеха утихли, Гарденер обнаружил, что атмосфера на кухне разрядилась и стала проще. Андерсон спросила:

— Как ты думаешь, если полиция заимеет корабль, что она с ним сделает?

— Ты слышала что-либо об "Ангаре 18"? — спросил в свою очередь Гард.

— Нет.

— Рассказывают, что "Ангар 18" располагался на базе ВВС где-то под Дэйтауном. Или Диаборном. А может, где-то еще. В любом случае, в США. И там хранились тела 5 маленьких человечков с рыбьими лицами и жабрами на шее. Пришельцы. Это байка вроде той, что кто-то нашел крысиную голову в пакетике с быстроразогревающейся едой или об аллигаторах в Нью-йоркской канализации. И только сейчас я начинаю задумываться, действительно ли это сказка.

— Хочешь, я расскажу тебе одну такую современную сказочку, Гард?

— Возложи сие знание мне на плечи.

— Ты никогда не слышал, — проговорила она, — историю о двух парнях, которые изобрели таблетки, заменяющие бензин?

Закат рассыпал по небу сполохи алого, желтого и пурпурного цветов. Гарденер сидел на толстом пне на заднем дворе Бобби Андерсон и наблюдал, как садится солнце. Они проговорили весь день, обсуждая, приводя доводы, а иногда и споря. Под конец совещания Бобби заявила, что опять жутко проголодалась. Она сварила огромную кастрюлю спагетти и пожарила большие свиные отбивные. Гарденер проследовал за женщиной на кухню, готовый в любой момент возобновить дискуссию — мысли перекатывались в голове как шары на бильярдном столе. Андерсон не допустила этого. Она предложила ему выпить и после долгого напряженного раздумья он согласился. Виски пошло хорошо, хотя на секунду ему показалось, что в нем не было необходимости — по крайней мере жизненной необходимости. И вот теперь, глядя на небо, умиротворенный сытной едой и стаканчиком, Гарденер понял, что Бобби права. Они поговорили обо всем и весьма плодотворно.

Наступило время принять решение.

Бобби съела огромный ужин.

— Ты переела, Бобби и тебя стошнит, — сказал Гарденер. Он старался быть серьезным, но не мог сдержать улыбку.

— Нет, — удовлетворенно ответила та. — Никогда не чувствовала себя так хорошо. Она рыгнула.

— В Португалии таким образом благодарят за сытное угощение.

— А после траханья… — Гарденер задрал ногу и толчком распахнул окно. Бобби прыснула.

Они вымыли посуду ("Неужели ничего еще не придумали, чтоб избежать этого, Бобби?" "Придумают, дай срок") и затем перешли в мрачноватую гостиную, нимало не изменившуюся со времен дяди Фрэнка, и стали смотреть по телевизору вечерние новости. Ничего радостного не сообщали. На Ближнем Востоке тлело пламя конфликта, Воздушные силы Израиля сражались с сирийскими наземными силами в Ливане и случайно попали в школу, — Гарденер с содроганием смотрел на кричащих обожженных детей, русские по-прежнему сражались с повстанцами горного Афганистана, дела В Южной Америке шли удачно.

В Вашингтоне специалисты Ядерного исследовательского Центра подготовили список 90 ядерных объектов 37 стран, столкнувшихся с проблемами безопасности, расположив их в порядке возрастания "от умеренных до серьезных".

От умеренных до серьезных, великолепно, думал Гарденер, чувствуя, как старое чувство бессилия возникает и бродит внутри него, жаля и раня как кислота. Если мы потеряем Топску, это будет событие из категории умеренных. Если мы потеряем Нью-Йорк — из категории серьезных.

Заметив, что Бобби чуть грустно смотрит на него, Джим заволновался.