Сергей Голованов - Ремоновый зонтик

Сергей ГОЛОВАНОВ

РЕМОНОВЫЙ ЗОНТИК

Планета вынырнула слева - желтый шар в черной пропасти космоса, - и Коробов вздрогнул. Мозг отказывался что-либо понимать. Интеллект со всеми своими "вспомогательными службами" явно отключился из боязни выйти из строя, и Коробов только молча смотрел в очередной транспарант-указатель, проплывающий за бортом в космической пустоте. По бликам на этих огромных плоских дисках Коробов понял, что они, видимо, вращались с немалой скоростью, однако надписи на дисках даже не дрожали. Из-за этого феномена, вполне понятного человеку XXI века и объяснимого хотя бы допотопным телевидением, - разум бы не запсиховал. Дело было совсем в другом. В этом уголке Галактики, в немыслимых далях, надписи почему-то читались на родном, русском языке...

"Заправочная станция" - с аккуратной стрелкой влево. "Разворот запрещен". И еще - самое поразительное: "Добро пожаловать, Коробов!"

А потом вдруг и вовсе несусветное по фамильярности: "Роднулька ты наша, Михаил Алексеич, во-он к той планете оглобли поворачивай, к желтенькой. В контакт вступай".

Михаил Алексеевич Коробов, двадцати двух лет от роду, моргал, тряс головой и мычал что-то, но указателей слушался - разворачивал космический корабль, тормозил, где просили. А что было делать? Делать нечего, коли прилетел из этакой дали. Да нигде еще ни один землянин не встречал инопланетный разум! Он, Коробов, будет первым, кто, наконец, вступит в контакт.

Желтая планета наплывала на весь экран - двухметровый по диагонали, когда на ее фоне показался еще один диск с надписью: "Лексеич, счастливой посадки!"

- А куда садиться-то? - пробормотал Коробов. - Планета большая...

Справа выплыл еще один диск, последний. На нем криво лепилась старославянская кириллица: "А все равно куда".

"Прогресс-215" по пологой траектории врезался в атмосферу планеты.

Когда осела пыль, взбитая при посадке, экран внешнего обзора пожелтел - кругом лежала пустыня. Песок - издали видно - кварцевый, сеяный, крупный. До самого голубого горизонта торчали прямо вверх и кренились вбок толстые сигары космических кораблей, похожих на земные; лежали, полузарытые в песок, и махины "летающих тарелок", странной, непонятной формы, с запекшейся коркой окислов на поверхности. Все анализаторы дружно высвечивали одно и то же - за бортом находилась копия планеты Земля.

Распахнув люк, он прижмурился от яркого солнца. Дышалось легко и вкусно. Напротив люка торчал деревянный шест с косо прибитой фанерной табличкой-стрелкой: "К столу регистрации". Коробов потрогал нагрудный карман - документы были на месте - и пошел, внимательно глядя под ноги, регистрироваться.

Стол был самый обычный, земной - из дуба, с облупившейся краской на ножках. На присыпанном песком черном дерматине трепыхалась под ветром стопка бумаги, придавленная булыжником. Рядом лежала новенькая шариковая ручка. Коробов повертел ее перед глазами. Увидев четкий Знак качества и клеймо московской фабрики, понюхал зачем-то, а потом черканул по ладони. Линия была фиолетового цвета. Коробов уселся на стул, стоявший рядом, и, зажмурясь, ухватился за голову. Голова кружилась. Захотелось домой. И тут за спиной раздалось неторопливое похрустывание песка. Коробов вскочил со стула и, обернувшись, замер. К нему подходил тигр - лобастый, усатый, зеленоглазый. Тугие шары мышц лениво перекатывались под атласной, в оранжево-черных полосках, шерстью. Подойдя почти вплотную, тигр покосился на левую руку Коробова, которая судорожно пыталась расстегнуть несуществующую кобуру. Затем сел и, вывесив набок красный толстый язык, сказал равнодушно:

- Здорово, Коробов. И протянул правую лапу.

- Здорово, - просипел Коробов, пятясь назад. Но позади него стоял стол. Пришлось жать протянутую лапищу. Лапа была, как и положено, мохнатой и тяжелой. Рука Коробова немножко тряслась. Зевнув, тигр сказал сонно:

- За мной будешь.

- Чего? - не понял Коробов.

- За мной, говорю, будешь. В очереди - я крайний. А теперь - ты крайний.

- Ну и что? - тупо спросил Коробов.

- Ничего, - сказал тигр. - Дежурь. Как только кто-нибудь еще прилетит, пойдешь и скажешь, чтобы без очереди не лезли. Все равно не пустят. Тут иные по году сидят.

- Где сидят? - ошарашенно спросил Коробов. Тигр, внимательно поглядев ему в лицо, произнес бесцветным голосом: - Эй, проснись. Твой номер на регистрацию - 332. Жди, - и поплелся прочь, на гребень бархана.

- А чего ждать-то? - растерянно крикнул ему вслед Коробов. Тигр оборотил лобастую голову и раздраженно рыкнул:

- Чего-чего! Да тунеядцев этих! - И повалился на песок. Коробов, шатаясь, побрел в противоположную сторону. В низинке лежал толстый стальной диск величиной с двухэтажный дом. Из круглого оконца свешивалось вниз нечто вроде удава толщиной с бревно. Глаза на массивной зеленой голове прикрыты. Под правым глазом - лиловый крупный синяк. Когда Коробов огибал диск, косясь сторожко на эту зеленую голову, левый глаз вдруг приоткрылся - круглый, желтый, с черным узким зрачком.

- Привет, - хрипло буркнул Коробов.

- Привет, - буркнул удав.

Когда Коробов, пыхтя, выбирался из низинки, вслед донеслось:

- Лексеич, если тебе регистраторов надо, иди направо. Они там прячутся.

Коробов свернул направо и, пройдя с полсотни метров, замер. Он увидел людей. Родных до слез, земных, привычных. Двое парней в плавках и пышноволосая девушка в голубом купальнике напоминали компанию на пляже. Опершись на локти, они полулежали вокруг массивного на вид стального ящика, походившего на древний сейф, в каких раньше хранили деньги и документы. До слуха донесся звонкий девичий смех. Слабо пахнуло свежим кофе. Коробов направился к ним.

- Э-э-э...

Его нерешительное покашливание перебил недовольный голосок:

- У нас обед. Не видите, что ли?

И впрямь, на бечевке, висевшей вкруговую на ветру, болтались жестяные таблички с лаконичной надписью: "Обеденный перерыв". Стройная блондинка в купальнике хмурила брови. В ее руке дымилась чашечка кофе. При взгляде ее зеленых глаз у Коробова перехватило дыхание.

- Я ничего... - пробормотал он ошарашенно. Блондинка отвернулась. Коробов посмотрел на ее загорелые коленки и, словно ожегшись, дернул головой. Потом опустился на песок и закрыл глаза. Трое регистраторов возобновили неторопливую беседу. Сначала Коробов ничего не понимал, хотя слова доносились все русские. Однако потом стал вникать в смысл разговора.

-...эмпирические факты, конечно, убеждают каждый раз, что дух первичен, - снисходительно говорил высокий и тонкий юноша в черных плавках. Полулежа спиной к Коробову, он протянул вперед ладонь, и немедленно в этой ладони появилась аппетитная котлета. Она словно выпрыгнула из воздуха, из пустоты.